«Дау. Вырождение»: максимально актуальное кино о России

Как Хржановский высказался о невежестве, шовинизме, насилии, личной свободе и культуре не сказав при этом ни слова. А заодно показал срез нескольких поколений.

Предисловие

Про Илью Хржановского до недавнего времени знали немногие, и не сказать, что после выхода «Дау» это кардинально изменится. В далеком 2004, когда ему было 26 лет, он снял фильм «4», сценарий для которого написал Владимир Сорокин. Широкой известности лента не получила, но зато взяла несколько важных наград. А заодно и очертила отличительный авторский стиль режиссера: много импровизации и работа не только с актерами, но и с обычными людьми.

Настоятельно рекомендую посмотреть «4» и «Дау. Вырождение» самостоятельно, прежде чем читать статью полностью. В статье будут спойлеры и личные впечатления, а кино, которое может сгенерировать такое количество эмоций, выходит очень редко. К тому же, это позволит принять вам качественное участие в дискуссии о самой картине.

Про «4» можно говорить долго. Коротко фильм можно описать как русскую безумную метафизику — Сорокинский стиль дает о себе знать. Лично мне картина запомнилась второй половиной, где действие переносится в глухую русскую деревню, в которой стирается грань между реальностью и алкогольным безумием, смешанным с отчаянием этого забытого богом и страной места. Отдельного уточнения заслуживает тот факт (в будущем он поможет лучше понимать «Дау»), что многие сцены, которые некоторым зрителям могут показаться слишком вульгарными, не были срежиссированными: это была импровизация (и желание) актеров под воздействием алкоголя. А многие персонажи из фильма вообще были сыграны людьми без какого-либо актерского образования — и это только пошло фильму на пользу. Местами профессиональная актерская игра даже вносила диссонанс в пугающую реальность происходящего, поэтому, как мне кажется, выбор нанимать обычных людей для «Дау» был частично продиктован и этим.

Подробно говорить о том, как начинался проект «Дау» нет смысла. Можно прочитать большую статью Ефима Гугнина. Байопик про Льва Ландау превратился в огромный арт-проект, большую часть денег на который (около 25 миллионов евро) выделил Сергей Адоньев, владелец Yota. И, безусловно, в творческий процесс он не влезал.

В основном дискуссия почему-то вертится вокруг обсуждения моральных и этических сторон режиссера. Мол, издевался над людьми, возомнил себя богом. Это, возможно, требует обсуждения (но самого минимального и не в контексте художественного произведения), но, если говорить честно, то тот же Тарковский, Кубрик, Херцог, Пазолини и прочие великие режиссеры не отличались какой-то особой святостью, когда дело касалось режиссуры. Из-за этого у зрителя, недостаточно знающего про биографию многих режиссеров и о том, как о них отзывались современники, выстраивается образ демона-Хржановского, который просто решил над всеми поиздеваться. Но, напомню, что границы внутри проекта были, а о психологическом насилии всех предупреждали заранее, как и специально узнавали о слабостях и деликатных темах людей на интервью. Надеюсь, что и в этот раз обсуждение будет касаться самой картины, а не каких-то посредственных тем — для этого статей со скандалами предостаточно.

Весь проект сконцентрирован вокруг жизни людей внутри секретного Советского Института, в которым персонал не только ставит опыты и проводит исследования, но и живет, а также строит личную жизнь. В Институте есть свой отдел внутренней безопасности, который курируется Владимиром Ажиппо (он был реальным ветераном органов внутренних дел, работал в колониях и изоляторах, имел образование в области психологии), более того, он консультировал съемочную группу по вопросам психологии и реалий советского времени.

Сразу отмечу, что в тексте я буду использовать глагол «играть» в контексте художественного произведения. Но стоит понимать, что реальных актеров в проекте единицы, и даже они не имеют никакого конкретного сценария и просто живут свою «жизнь» работника Института согласно биографии. Более того, многих людей оставляли с реальным именем и фамилией. То, как люди ведут себя в кадре, очень тяжело с чем-то сравнить. Это максимально реалистичный уровень, к которому может стремиться художественное произведение.

Вначале я опишу сюжет до определенного момента: здесь важна какая-никакая экспозиция, чтобы легче было понимать контекст.

Вырождение. Начало

«Вырождение» рассказывает о жизни Института в конце 60-ых годов. Сотрудники заняты экспериментами по выведению сверхчеловека — проводят опыты над животными и людьми, а также приглашают духовных наставников и шаманов — а по вечерам собираются в гостях, пьют алкоголь и ведут довольно свободную жизнь (как в духовном, так и в интимном смысле) будучи запертыми от всего внешнего мира, обсуждая религию, бога и философию (и про физику тоже не забывают!).

Дау совсем плох и доживает последние годы своей жизни (по факту во время действия картины он уже был мертв, но это абсолютно неважно, и об этом потом). За ним присматривает его сын Денис (которого играет исполнитель «Белой стрекозы любви», Николай Воронов) и любящая жена. Он все еще посещает собрания, куда его приносят на руках, а руководство Института вместе с женой надеются на выздоровление великого физика.

Тем временем в институт приезжает свежая кровь — молодые и перспективные физики. Их знакомят с Ландау и селят в Институт, где они ходят на лекции и демонстрируют ученым свои знания.

Молодое поколение живет немного по другим принципам, и руководство Института идет навстречу — позволяет устраивать вечеринки под иностранную музыку на улице и веселиться до полуночи в общежитии. Усталые от однотипного социума сотрудники рады появлению молодых людей — они много общаются, ходят в гости и даже пытаются сближаться.

Но внутри института накапливаются проблемы. Во-первых, директор Института, Алексей Трифонов, не считает постыдным настойчиво приставать к своей секретарше (буквально домогаться) и делать ей недвусмысленные намеки. По карьерной лестнице будет идти легче, если внутри тебя будет член твоего начальника. И это не единичный случай, у директора есть «послужной список» из нескольких секретарш и даже заявление об изнасиловании, которое КГБ попыталось замять. Чувствуя свою безнаказанность и власть, Трифонов не боится вступать в интимную близость даже в своем кабинете во время рабочего дня. И даже пришедший в один из таких моментов Ажиппо не сильно его смущает, и от любовных утех Алексей мгновенно переходит к обсуждению насущных вопросов Института и его безопасности.

Буфет, самое социальное и бурлящее жизнью в дневное время место Института, страдает от пьянства всех работников, начиная от начальника, и заканчивая уборщицей. Пьют парами, в одиночку, и вместе. В подсобном помещении и курилке. Пьют с утра, днем и вечером. Во время работы, и после, и вместо. Вика, буфетчица и неформальная «начальница» заведения, не в восторге от постоянного бухалова во время работы.

Чаще всего пьянку начинает пожилой завхоз (и, как его называет начальство, начальник отдела кадров) Палыч и повар Ваня. Первому совсем нечего делать — должность у него чисто формальная, он стар и давно пропил себе все мозги. Он либо сидит на пороге буфета и ворчит на прохожих, либо проскакивает в подсобку за стопочкой. У второго проблемы с женой, ему не хочется возвращаться домой и он просто устал. Не в физическом, а скорее моральном плане. Ваня — это архетип, если так можно сказать, за*****гося [крайне усталого] взрослого мужика. Он устал от работы, он устал от своей жены, он устал от себя. И то, что Ваню никто не заставляет играть, и он просто живет, вселяет запредельный восторг. Как только ты по-настоящему осознаешь, что каждый герой здесь реальный и живет свою жизнь (прим. в рамках биографии, но важно понимать, что у повара и начальника КГБ разные границы поведения: первый может делать все что угодно и готовить, а второй должен сделать из себя чекиста и, даже если он таковым не является, следовать определенным принципам), смотреть становится намного интереснее. В такие моменты «Дау» подчистую стирает грань между документальным и художественным произведением. Это сложно описать, но это легко прочувствовать. Ты будто смотришь реальные кадры, но подсознание тебе говорит: «Это кино, оно снято как кино, и смонтировано как кино». Это не реалити-шоу с выпадающей наигранностью. Это жизнь людей, которые не замечают камер и операторов.

Несмотря на алкоголизм, свои функции буфет выполняет почти всегда: еда готовится, тарелки моются, заказы выполняются. В буфете обедают все сотрудники института, приглашенные иностранные гости и чекисты, а красивая и легкомысленная буфетчица Вика обслуживает гостей своего заведения, параллельно вешаясь на любого мужчину, который оказывает ей хоть какие-то знаки внимания.

Однажды вечернее распитие переходит в домино на раздевание и на эту вечеринку заглядывает Ажиппо, из-за чего в скором времени Палычу приходится уходить «по собственному желанию»

И здесь важно понимать, что буфет, в целом как функционирующее заведение, ничем не отличается от, например, какого-нибудь современного колхоза в деревне, или подсобки завода в Новокузнецке. Мы пьем на работе от безысходности, мы пьем на работе от скуки и тоски. Мы можем пить и работать, мы можем пить и не работать. Мы можем пить и не выходить утром на вахту. Любой человек, побывавший дальше Москвы и посмотревший на жизнь работяг, знает, что так происходит в реальной жизни. Буфет в «Дау» настоящий. Не в сценарном смысле, а по факту. Там работают реальные люди, с реальными проблемами, и делают они реальную работу и ведут они себя так же реально.

Столкновение нравов

Из внешнего мира доносится новость о вводе войск в Чехословакию. Поэтому, на общем собрании, директор института просит сотрудников проявлять бдительность в связи с повышенной угрозой шпионажа.

Разгульное поведение молодых физиков, разврат директора Института, постоянное пьянство работников буфета, а также вечерние посиделки ученых (опять же с большим количеством алкоголя) не волнуют никого, кроме отдела внутренней безопасности. Для них очень важно сохранять высокие моральные и нравственные качества сотрудников.

Чекисты собираются взять Институт в свои руки, и первым под раздачу попадает директор, на которого за десятки лет работы накопилось большое досье, где помимо изнасилования есть множество фактов домогательств и злоупотреблением полномочиями. Либо уходишь по «собственному желанию», либо будь готов к плохому — твое досье поможет.

Есть очень важная и жуткая сцена, где Ажиппо приходит к молодым студентам, которые поздно вечером слушают рок, пьют и курят травку у себя в комнате. Несмотря на то, что все происходит весьма спокойно, без агрессии и прямых угроз, чувство нависшей опасности меня покинуть не смогло. Ажиппо общается со студентами очень вежливо, говорит им закругляться, а потом так же вежливо начинает спрашивать фамилии и имена каждого студента, которые записывает его секретарша. Это вежливое «запишите-ка имена всех тут присутствующих» знакомо, возможно, многим. Оно может означать серьезные последствия, а может не означать ничего — просто попытку припугнуть. Студенты верят во второе, а на деле их ожидает первое.

Свободолюбивые и молодые физики раздражают Ажиппо. Но старые методы работы, которые он применял в «Дау. Наташа», не подойдут, так как он теперь директор и должен быть для всех «добрым папой». Старые методы для людей ниже рангом — двух КГБшников, которых Ажиппо просит не жалеть никого и хорошенько «вы*****» [оттрахать] по одному всех студентов, чтобы они все поняли раз и навсегда. «Вы*****» тут, конечно, фигуральное. Каждого студента приглашают на «беседу», где сразу показывают ему его место, сбивая с толку, втаптывая в грязь и проводя через как моральные, так и физические унижения. Оскорбляют, дают пощечины и «лещи», отстригают парням длинные волосы, потому что мужчине нужна «нормальная прическа», пугают и заставляют подписывать «добровольное» согласие на сотрудничество с КГБ, и рассказывают о том, какое проблемное будущее у них может возникнуть, если они не будут сотрудничать.

Несмотря на довольно тяжелую беседу с КГБ студенты решили выразить свое несогласие в самой безопасной и простой форме — они коллективно побрились налысо. Но их энтузиазм и веселье куда-то исчезли. Это уже не те наивные и веселые ребята с челками, слушающие Битлз. В них появилось больше цинизма. Не только по отношению к жизни, но и по отношению к людям вокруг. Надолго, кстати, они не задержались, и очень скоро покинули Институт, оставив мужскую половину без собеседников, а женскую — в большей степени без потенциальных партнеров.

Такие методы воспитания молодого и непокорного поколения можно встретить до сих пор. К счастью, многие способы физического воздействия уже не применяются, а вот психологическое насилие, зато, очень распространено. Со стороны системы все еще можно встретить попытки психологически сломать человека, запугать его, втоптать в грязь и показать ему его место. Одним из самых типичных примеров для всех парней является военкомат. В сети (и многие из нас лично прошли через это) можно найти множество роликов, где на призывных комиссиях молодых парней (которые даже не являются чьими-то подчиненными или солдатами) втаптывают в грязь и пытаются запугать. Люди в системе до сих пор используют крупицы власти для того, чтобы навязывать «правильные» ценности. У нас была возможность перестать использовать власть как инструмент устрашения молодых поколений, но искушение «правильными» ценностями оказалось сильнее.

С пьянками в буфете Ажиппо тоже пытается разобраться, но безуспешно и довольно беззубо. Судя по всему, исправлять и запугивать там некого. Да и, если честно, запугивать нечем. Одно дело запугать молодых студентов, планирующих строить карьеру физиков. Другое — запугать Ваню, которому плевать и на будущее, и на настоящее. Легче просто смириться.

Препарирование шовинизма

«Дау. Вырождение» можно разделить на две части. Первая часть — это знакомство с миром, экспозиция и чувство относительной свободы. Шаманы, лекции о боге, духовные практики. Вторая часть начинается с прихода Тесака и его друзей. Их туда пригласили как испытуемых, а чуть позже дали задачу нравственного воспитания жителей Института — не через физическое насилие, а через психологическое (сделать так, чтобы людям было максимально некомфортно, хотя Тесак и его друзья занимались этим с самого начала еще до просьб директора). И сейчас важно сделать паузу, потому что, по-моему, все, что происходило в фильме до этого момента не идет ни в какое сравнение с тем, что будет происходить теперь.

Не поймите неправильно — первая половина все еще является очень крутой и важной, но там мы имели дело с людьми, которым дали биографию и они должны были ее придерживаться. Ажиппо — бывший надзиратель, но он написал книгу о тюрьме, критиковал текущую пенитенциарную систему и занимался журналистикой. Он примерил на себя тот образ, от которого давно отказался — но не потерял в качестве и правдивости.

Историческая достоверность здесь не важна. То, что ученый может упомянуть труды Перельмана в 68 году, когда их и существовать не могло, или что Ландау жив после операции «Дунай», никак не влияет на аутентичность. Но, если кому-то взбредет в голову искать такие незначительные вещи, то это его право.

Тесак и его друзья же искренне верят во все то, о чем они говорят на протяжении всего фильма. Все, о чем им стоило помнить — они крайне радикальная правая молодежь в СССР. Изменилось условное место действия, но идеи и мысли остались теми же. Начинается одно из лучших документальных произведений о национализме.

Ажиппо приглашает в Институт работать ученого, который не против брать идеи Третьего Рейха для формирования своих взглядов, потому что, если какие-то идеи при реализации повлекли плохие последствия, то это не значит, что идеи плохи сами по себе. Начинается активный поиск «сверхчеловека».

Вообще, за одно только приглашение Тесака и его друзей в проект «Дау» Хржановского можно назвать гением. По-моему, Хржановский понимал, что внутри Института созданы идеальные условия, чтобы Тесак раскрылся как человек и показал себя с реальной стороны. Он просто поместил человека в идеальную среду. Это просто удивительный пример как социального, так и художественного эксперимента.

Тесак и его друзья, попав в эту среду, не стали вообще скрывать своего отвращения к жителям Института. Почти все в Институте пьют, многие курят, весомая часть из них еще и интеллигенты и любят поговорить о высоком. Марцинкевич ненавидит таких людей, считает их за второй сорт. Любого, кто пьет алкоголь, он видит как животное и вырожденца, о чем часто упоминает в беседах за столом.

Это вселяет просто феноменальный восторг в сценах, где Ажиппо обсуждает с группой Тесака то, могут ли они убить, если их попросят. Или то, как нужно избавляться от «вырожденцев», чтобы получить чистое общество будущего (почему-то они сравнивают это с селекцией). Ажиппо ловко подыгрывает праворадикальной компании, но они, с абсолютно искренним интересом и рвением, рассказывают ему свои идеи и мысли. В какой-то степени это пугает, ведь оспаривать их убеждение попытаются только обычные сотрудники Института, которых компания Марцинкевича не уважает. Но больше всего потрясает то, как идеально это накладывается на повествование.

Почти сразу же заметно поведение Марцинкевича и его друзей: частые переглядывания с ухмылкой и общение свысока. Постоянный подростковый юмор в адрес людей. Но, что удивительно, жители Института изначально были настроены доброжелательно, пытались строить диалог и общаться на разные темы. В свою очередь Максим и компания занимались чистейшим психологическим насилием: запугивали, принижали, вели себя некультурно и всячески пытались обижать людей. И каждый день сводили разговоры к агрессивному и грубому объяснению своего отношения к алкоголю и сигаретам.

Очень интересно наблюдать, как обычное неприятие чужих свобод переходит в сначала психологическую, а потом и в физическую агрессию. Безусловно, очень жалко всех тех, кто испытал такой прессинг в Институте. Разочарование и недоумение людей было не скрыть, и многие искренне удивлялись радикальным взглядам Марцинкевича и его друзей по части расы, сексуальной ориентации и образа жизни.

Кульминацией этой мощнейшей классовой и культурной неприязни оказалось убийство живой свиньи прямо в гостиной квартиры. Максим и друзья «купили» в свинарнике животное, нарисовали на нем звезду Давида, написали «ПОЗОР» и «РАЗВРАТ» и принесли его в дом. Максим, напевая песню «С чего начинается родина» (друзья ему подпевали), вколол живой свинье нож в горло и начал отрезать ей еще визжащую голову. Кровь хлынула на ковер, девушки заплакали от страха, мужчины замерли от ужаса. И с ними замер и я. Не от того, что я впервые вижу, как убивают животное. А от того, что я, как и находящиеся в комнате люди, понял, что означало это убийство на самом деле.

Эта сцена потрясает не вульгарным фактом убийства животного на камеру. Грань между художественным и документальным фильмом уничтожена.

После убийства Максим, запачканный кровью, садится за стол как ни в чем не бывало и пытается беседовать с потрясенными и запуганными людьми.

Немного про саму песню и почему они ее поют — это отсылка (не бойтесь, это ссылка на новость) к старому видео, где члены НСО (национал-социалистическое общество) отрезают в ванной голову своему еще живому и бессознательному соратнику из-за подозрения в стукачестве. Как оказалось потом, убитый никаким стукачом не был.

Невежество

Одна из важнейших дискуссий, которую «Дау. Вырождение» провоцирует — это дискуссия о невежестве. Первая важная сцена происходит в доме Ландау, где его жена общается с Максимом и его друзьями. Они в насмешку спрашивают, не хочет ли ее сын, Денис, заняться спортом, а в ответ она спрашивает, не хотят ли они научиться играть на рояле. В итоге один из ребят начинает говорить, что они занимаются нормальным искусством, то есть тем искусством «которое действительно должно быть», а не каким-то «абстракционизмом». Маму Дениса, судя по всему, это задевает, у них происходит диалог.

По мнению Марцинкевича, важно смотреть, что за люди одобряют искусство. Они должны быть «компетентными» и «неангажированными», а в искусстве важнее ощущение массами — большинством.

Денис предлагает послушать гостей фрагменты из оперы, которую он пишет, и начинает играть на фортепиано. Через пару секунд гости резко встают и уходят. Выйдя на улицу Марцинкевич с улыбкой говорит своим друзьям: «У него музыка такая же уе****ая [некрасивая], как и он сам, она кривая вся». Группа товарищей делает вывод, что это прямое доказательства их слов про абстракционизм.

Вторая важная сцена — это момент с картиной в доме у одного из ученых. Компании Максима не нравится этот непонятный холст, они вместе иронизируют над художественной ценностью и шутят типичную шутку «я художник, я так вижу». Весьма интересно то, что под статьей о «Дау» от редакции в топ вышел схожий по смыслу комментарий, который собрал более 400 плюсов.

Но шутками все не ограничивается. Максим и его друзья решают добавить недостающий, по их мнению, элемент картины. Улучшить ее, как они считают. Сначала они хотят рисовать прямо на картине, но решают взять бумагу и приклеить ее поверх полотна. Максим рисует себе на заднице два крестика и садится на бумагу, как бы ставя своей жопой «печать». Его друг поливает бумагу маслом, они присобачивают ее поверх картины на клей и вуаля, шедевр готов. «Так как это современное искусство, то смысла у него никакого не должно быть», — говорит один из парней.

Гомофобия

Попытка найти врага, вычленить какие-то качества, чтобы повесить ярлык на человека и оправдать насилие в его отношении — все это происходит во время приезда профессора психологии из Калифорнии. Эндрю приезжает в институт на день, чтобы провести пару экспериментов и поделиться своими знаниями с учеными. Максим начинает строить теорию, что этот американец — «пи***» [грубое название гея], потому что только у «пи****» могут быть такие ухоженные руки. Американец проводит над Тесаком и его друзьями простой эксперимент, и Максиму не нравится то, что психолог подолгу на них смотрит.

У Марцинкевича рождается гениальный план — заманить американца в свинарник и что-то ему показать и проверить его реакцию (судя по всему, изначально он хотел зарезать свинью на глазах у психолога). Он пытается убедить пройти психолога с ним, дабы поучаствовать в уже его эксперименте. Но, судя по всему, психолог смекает, что от этих ребят ничего доброго ожидать не стоит, и уходит с другими учеными в буфет. Долго уговаривая девушек из буфета выманить американца на улицу Тесак в итоге решает брать грубой силой, подлавливает с друзьями психолога в коридоре и пытается куда-то утащить. Эндрю отчаянно кричит и кое-как сотрудники Института его спасают.

Идеология

Если меня спросят, почему «Дау» рассказывает про идеологию лучше, чем какая-нибудь «Американская История Х» или «Фанатик», то ответ будет очень простым. «Дау» не рассказывает историю, «Дау» показывает реальность. Очень часто можно обвинить режиссера в том, что он ангажирован, что он написал сценарий так, чтобы очернить те или иные идеи, что на деле все по-другому. Хржановский не вмешивался, более того, на протяжении всего фильма не делается никаких моральных выводов и том, что хорошо, а что плохо. Ты просто смотришь, слушаешь героев и их разговоры за столом и на улице, следишь за их поступками и анализируешь все сам.

То, что делает Марцинкевич внутри проекта «Дау», говорит о нем и его идеях максимально точно и искренне. Без моральной оценки со стороны. Это идеальное документальное произведение.

Один из ученых объяснял Ажиппо коммунистическую теорию, рисуя графики. В этой сцене они оба пришли к выводу, что не все попадут в коммунистическое общество будущего. Кто-то, например алкоголики, тунеядцы и развратники, должны куда-то исчезнуть. Убрать их помогут такие, как Тесак, именно поэтому его и пригласили в Институт. А потом, когда настанет светлое будущее, такие как Тесак исчезнут. Либо сами, либо им помогут, но они в этом будущем не понадобятся тоже.

Поэтому в конце фильма Ажиппо получает приказ уничтожить всех сотрудников института. Абсолютно всех, безоговорочно. Они не вписались в видение будущего советского сверхчеловека. Даже камни института пропитались этой грязью. Поэтому Максиму и его команде отдают последний приказ — уничтожить всех и уничтожить все. И Максим с большим удовольствием его выполняет, ведь это то, чего он так давно ждал — а если еще и государство попросит, то как тут отказать.

Стоит отметить, что эта сцена частично срежиссирована (очевидно, что людей никто не убивал, поэтому им приходится изображать мертвецов) Хржановским. Таким образом он закончил проект «Дау», уничтожив институт с помощью Марцинкевича и его команды.

Технические аспекты и операторская работа

Во-первых необходимо отметить колоссальный труд всей команды операторов и отдельную работу Юргена Юргеса, который создал полноценную систему освещения на площадке, использующую естественный свет и зеркала. Картинка даже в темных локациях остается различимой, а днем свет остается максимально натуральным и мягким.

Очень интересен лабиринт, ведущий к кабинету директора. Он сделан, судя по всему, из мрамора, и отражает очень много света, но операторы каждый раз искусно снимают персонажей, идущих по нему, таким образом, что в отражениях тяжело встретить съемочную группу.

Во-вторых, само качество картинки для такого хронометража остается на высочайшем уровне на протяжении всех шести часов. Даже хотелось бы релиза в более высоком качестве, фильм этого заслуживает.

«Дау. Вырождение», это, несомненно, очень важное и сильное кино. Внутри шестичасовой ленты собрано колоссальное количество важнейших тем, цитат и пищи для ума. Я вряд ли смог описать все то, что затрагивает эта лента. Поэтому, если вы не послушались и дочитали до конца не посмотрев, все-таки посмотрите. Хотя и эффект уже будет не тот.