«Испытывайте всё, хорошего держитесь.»
— 1 Фессалоникийцам 5:21
7 ноября 2025 года, на 97-м году жизни, скончался Джеймс Д. Уотсон, лауреат Нобелевской премии 1962 года вместе с Ф. Криком и М. Уилкинсом. Биолог, чьё имя прочно связано с открытием двойной спирали ДНК: ещё в 1953 году, опираясь на рентгеноструктурные снимки, он вместе с Фрэнсисом Криком сформулировал структурную модель молекулы — ту самую «двойную спираль», изучаемую в школьных курсах. За этот прорыв в физиологии и медицине учёные удостоились высшей награды мира науки.
После вручения Нобелевской премии Уотсон не совершал открытий масштаба 1953 года, однако сохранял значительное влияние на развитие молекулярной биологии: руководил Cold Spring Harbor Laboratory, внёс вклад в создание образовательных программ, соавторствовал в ведущих учебниках и участвовал в первых дискуссиях о регулировании рекомбинантной ДНК. Его последующие достижения носили преимущественно институциональный и концептуальный характер.
Впоследствии Уотсон публично высказывался о якобы генетически обусловленных различиях в когнитивных способностях между этническими группами. Ссылаясь на результаты IQ-тестов, он утверждал, что средние показатели афроамериканцев ниже, чем у европейцев, и что это наследственно. Так, в интервью The Sunday Times 2007 года и в документальном фильме PBS «American Masters: Decoding Watson» 2019 года он вновь высказывал подобные суждения.
В качестве подтверждения он приводил различия в доходах, успеваемости школьников и социальном положении разных групп, рассматривая их как следствие «генетических факторов». Однако критики указывают, что IQ-тесты чувствительны к уровню образования, семейным и социальным условиям, языковой среде и медицинскому обеспечению, а большинство современных метаанализов подчёркивают приоритет влияния среды над наследственностью.
Кроме того, учёные отмечают ошибочность использования «расы» как биологической категории: генетические исследования показывают, что вариативность внутри любых «расовых» групп превышает различия между ними, а сами такие группы представляют собой социальные, а не генетические конструкции. Статистические расхождения не доказывают причинно-следственной связи, которую Уотсон приписывал наследственности.
Поэтому ведущие научные организации квалифицируют выводы Уотсона как необоснованные и противоречащие данным популяционной генетики и эпидемиологии. Его заслуги в молекулярной биологии не умаляются, но переход от безупречного научного чувства к утверждениям вне его области иллюстрирует опасность универсализации собственного авторитета.
Есть и другие примеры таких парадоксов среди Нобелевских лауреатов.
Люк Монтанье — французский вирусолог, открывший вирус иммунодефицита человека (ВИЧ-1) в начале 1980-х на Институте Пастера. За это значимое достижение, позволившее сформировать диагностику и антиретровирусную терапию, он получил Нобелевскую премию 2008 года вместе с Франсуазой Барре-Синусси и Герольдом Цур Хаузеном.
Однако позднее Монтанье стал продвигать идею «памяти воды» — якобы электромагнитные сигналы ДНК сохраняются в сильно разведённых растворах и могут быть «переданы» цифровым способом. Он полагал, что это откроет новые неинвазивные методы диагностики без прямой работы с молекулами ДНК.
Независимые эксперименты при строгом экранировании и двойном слепом контроле не подтвердили этих эффектов: слабые сигналы исчезали или оказывались фоновым шумом. Публикации Монтанье зачастую выходили в архивных или возглавляемых им изданиях, что ставило под сомнение объективность рецензирования. История примера Бенвенисте и «телепортации ДНК» в Nature News лишний раз показала, что без строгих методов подобные результаты не воспроизводятся.
Коммерческие уступки псевдонауке последовали мгновенно: появились продавцы «информационных копий лекарств» в виде цифровых файлов, а конференции по «биоинформационным эффектам воды» превратились в площадки для смешения квантовой риторики и недоказанных методик.
Уильям Шокли, один из создателей транзистора и лауреат Нобелевской премии 1956 года, после открытия занялся евгеникой и идеями «дифференциальной рождаемости». Он настаивал на генетическом порождении IQ-иерархий и предлагал стимулировать добровольную стерилизацию людей с низкими показателями тестов. Эти взгляды вызвали бурные протесты академических сообществ и студентов, поскольку не имели надёжной эмпирической базы.
Современная популяционная генетика и анализ полигенных скорингов показали, что социальные и образовательные метрики более детерминируются средовыми факторами и исторической стратификацией, а «расовые» категории не отражают генетических кластеров. Урок Шокли — пример того, как научный авторитет может использоваться для продвижения идеологем, лишённых строгого доказательства.
Кэри Маллс, создатель полимеразной цепной реакции (ПЦР) и лауреат Нобелевской премии по химии 1993 года, позже оспаривал связь ВИЧ и СПИДа, утверждая, что нет прямых доказательств причинности. Он недооценивал доказательства сероконверсии, эффекта подавления вирусной нагрузки и клинических наблюдений, что приводило к отказам от тестирования и терапии в разных регионах.
В ответ NIH, CDC и ВОЗ выпускали официальные разъяснения, подчёркивая необходимость комплексного синтеза молекулярных, клинических и эпидемиологических данных. Даже авторство революционной методики не делает её создателя безусловным экспертом по всем вопросам интерпретации данных.
Брайан Джозефсон, нобелевский лауреат по физике 1973 года за предсказание эффекта Джозефсона, в дальнейшем отстаивал парапсихологию и «квантовые» объяснения психических феноменов без строгой экспериментальной верификации. Его примеры демонстрируют, как апелляция к сложным терминам может скрывать отсутствие фальсифицируемых гипотез и воспроизводимых данных.
Главный вывод этих историй прост: научные достижения не делают учёного непогрешимым, а Нобелевская премия не является гарантией бесспорности суждений. Всегда требуйте факты.
Искусственный интеллект не позволит увлечься чужими заблуждениями, даже если они исходят от Нобелевского лауреата. Аспекты применения ИИ в медицине обсуждаем в Telegram-канале «ИИ для врачей и пациентов».
