Многие творцы видят свою незаконченную работу в образе страшно изуродованного ребёнка, который постоянно преследует своего создателя, пугает его, требует внимания. Результат стараний часто выходит не таким, как представлялось на стадии идеи. Идея была совершенством, вдохновляла, а то, что вышло – отвратительно и ужасно. Но материнский инстинкт не позволит отказаться от своего детища, – ты всё равно любишь его, нянчишься с ним, ведь оно уродливо не без оснований – в нём твоё ДНК, твоё уродство. В то же время ты хочешь, чтобы и другие полюбили твоего отпрыска. Ты хочешь, чтобы другие не видели его мутаций, пытаешься обмануть зрителя. В глазах родителя родное дитятко кажется лучше чужого. Своё дитё малиной пахнет.
Вначале пути творчество приносит неподдельное веселье. Ты ещё не думаешь, как это воспримут другие люди, тебя не волнует чужая оценка, важен процесс, само дело, собственное отношение к этому. И тебя радует каждая победа, тебе по-детски весело. Затем, в процессе роста уровня мастерства возникает желание делиться результатами с публикой. И это отдельное веселье получать положительные отклики, внимание, славу, деньги. До поры до времени. Потому что потом ты уже не можешь без внешней оценки. Ты жаждешь внимания. Теперь ты уже озабочен тем, как понравится, как заинтересовать и в следующий раз. Мотив добиться реакции и боязнь быть отвергнутым ведут к одержимому, где-то к навязчивому стремлению выдавить из себя постное дерьмо, суррогат, – словом, сделать так, как требуют того массы. Личное веселье испаряется, приходит веселье тщеславия, а вместе с ним и страх оплошать.
Единственный способ перестать быть больным человеком, избавиться от зависимости быть оценённым – каким-то образом вернуться к тому наивному веселью, когда ты просто делаешь, не волнуясь о внешнем, к веселью, которое когда-то единственно подпитывало твою мотивацию творить.
В своём эссе «Природа веселья» (1998) Дэвид Фостер Уоллес говорит конкретно о литературном произведении, я же написал резюме в адаптированном под любое творчество варианте, – мне кажется, это знакомо не только писателям.
