Как пишут в википедиях:
Удалённая рабо́та (также дистанцио́нная рабо́та, телерабо́та, фриланс) — форма занятости, при которой работодатель и наёмный работник находятся на значительном расстоянии друг от друга, передавая и получая техническое задание, результаты труда и оплату при помощи современных средств связи (изначально — факс, почтовые сообщения, в наши дни — преимущественно интернет).
Прекрасное современное изобретение, ведь, удалённую работу придумал Джек Найлз в 70-х. Не так давно. Но возможно, Джек Найлз вдохновлялся выражением «всё новое — хорошо забытое старое», ведь удалённая работа (в общем смысле) появилась гораздо раньше.
Про длинные дома
Давайте возьмём два условных периода: до индустриальной революции и после. Индустриальная революция — это некий водораздел, когда произошёл массовый перенос работы на фабрики/заводы под пристальным надзором «дяди», как вы знаете. Где же тогда все работали, если не было условных заводов?
Дома, конечно же.
До того, как человечество познало все прелести сельского хозяйства, племя работало вокруг «дома»: выделывало шкуры, готовило пищу, подготавливало оружие к охоте. Это касалось и жителей пещер, наших совсем далёких предков, и кочевников.
«После» также мало что изменилось — человек выполнял практически всю работу дома или неподалёку. В Европе и некоторых частях Азии и Америки археологи находят так называемые «длинные дома» — сооружения, в которых люди жили вместе со своим скотом. В таком доме располагалось всё необходимое и для жизни, и для работы: кухня, спальни и отдельные пространства для прядения, изготовления молочных и мясных продуктов, кожевенных изделий. Работай, не отходя от кассы.
В Европе такие дома появились ещё в районе VI тысячелетия до н.э., то есть примерно 7000 лет назад, и строились они не по отдельности, а как поселения, где жили большие семьи и родственники.
В целом тип здания, в котором объединено жилище и рабочее место, существовал во множестве различных форм сотни, если не тысячи, лет. Ведь идея длинного дома лежит на поверхности. Такой тип дома удобный и простой. Настолько, что пользовался популярностью не только в неолите, но даже в Средневековье, когда на основе длинного дома в Европе стали возникать его различные региональные вариации.
В Англии был распространен такой тип зданий, в котором крестьяне жили в одном помещении со скотом и инвентарем для работы. Животные жили в одном конце, а люди — в другом, и выполняли все свои функции повседневной жизни. Готовили, пряли, доили коров, забивали скот, разделывали мясо, выделывали кожу, ели, спали.
Служба, не отходя от дома
Если мы говорим о ком-то побогаче и знатнее, кто жил в замках, то аристократы также проживали вместе со своими слугами. Если коротко: до XVII века (по другим источникам, чуть ранее) отдельных помещений для слуг не было. Днём часть слуг работала в полях, часть — в замке, например, на кухне.
Слуги спали и справляли свои дела в общем помещении на первом этаже — холле, на козлах или на полу (просто что-нибудь кидали для мягкости, например тростник). Конюхи, кузнецы, повара могли ночевать в своих отдельных помещениях — на кухне, в мастерской, на конюшне. У благородной семьи были отдельные спальни.
Английское понятие household (домохозяйство) в действительности было намного шире, чем просто отдельный дом и семья. Оно включало в себя всех людей, проживающих под одной крышей, между которыми существовали иерархические отношения. Эта идея оказалась настолько живучей, что просуществовала в отдельных частях Европы (в той же Британии) вплоть до начала XX в.
Под спойлер. Концепции дома, семьи и работы были настолько неразрывны друг с другом, что это не могло не отразиться и на языке. Английское слово children (дети), на самом деле, предназначалось не только для детей. Так называли ещё и прислугу в доме, причём не обязательно молодых.
Начиная с XVII века на планах замков начинают появляться отдельные помещения в стенах. Эту идею (по хроникам) озвучил Роджер Пратт, архитектор, которому и приписывают предложение вынести слуг в отдельные помещения. К концу XVII века концепт выделения слугам отдельных помещений распространилась повсеместно. Жили они обычно в цоколе или на последнем этаже, чтобы не мешали.
В городах люди тоже старались работать поближе к собственному жилью. Часто дома были спроектированы так, чтобы можно было работать если не там же, где живёшь, то, по крайней мере, очень близко. Ремесленники и цеховики зачастую открывали мастерские прямо у себя в домах. (Источник)
Вне дома старались работать, только когда производство было опасным или малосовместимым с домашними условиями. Например, кузнечное и красильное ремёсла относились именно к таким. В домах товары не только изготавливались, но и продавались — жизнь торговая и семейная, общественная и частная, сочетались внутри одного помещения. Клиенты заключали сделки там же, где жила семья торговца.
Как ни странно, формат совмещения работы с жизнью применяли не только крестьяне и торговцы. Этот формат в качестве эксперимента пытались использовать и для «госучреждений». В 1560 г. Козимо I Медичи решил построить в Тосканском герцогстве здание, которое вмещало бы в себя административные и судебные учреждения Магистратуры Тосканского герцогства. Он также хотел соединить его с собственной резиденцией — Палаццо Веккьо. Так появилась галерея Уффици: впрочем, от изначальных планов Козимо I мало что осталось, и уже после его смерти строение превратилось в галерею с произведениями искусства. (Источник)
Но замысел же был!
От традиции работать из дома не отказались и в Новое время. В XVII-XVIII вв. В Англии повсеместно были распространены особые мастерские, в которых трудились прядильщицы, часовщики или вязальщицы. Многие из этих зданий существуют до сих пор.
Принципиальным отличием от этих зданий от любых других была их планировка. Мастерские на верхнем этаже были оснащены большими окнами, которые обеспечивали необходимый уровень естественного освещения для работы. Кроме того, в таких домах полы на верхнем этаже были укреплены так, чтобы выдержать вес тяжёлых ткацких станков. Внизу, где окна поменьше, вместе с семьями и подмастерьями жили сами ремесленники, и там же они могли продавать свои изделия.
Здания отличались и в зависимости от статуса. Ткачи победнее жили в небольших рабочих домах с одним помещением, которое совмещало и жилое, и рабочее.
Чем не удалёнка?
«Накануне промышленной революции прядение и ткачество всё ещё производились в домашних условиях, для бытового потребления, а также в качестве надомного производства. Иногда работа выполнялась в мастерской мастера-ткача. В рамках этой системы надомные рабочие производили продукцию по контрактам с продавцами, которые часто поставляли сырье. В межсезонье женщины, обычно жены фермеров, пряли, а мужчины — ткали».
Если особо богатый мастер обзаводился паровым двигателем и приспосабливал свое оборудование под него, его кустарная мастерская (речь о которых подробнее пойдет ниже) вполне могла конкурировать с фабрикой в условиях только зарождающегося капитализма. Так появлялись своеобразные «домашние офисы» — в гибридных зданиях человек одновременно работал, продавал свою продукцию и жил. (Источник)
В наше время понятие «дом» означает здание/помещение, в котором мы готовим, едим, спим, моемся, смотрим телевизор и занимаемся другими бытовыми вещами.
Но, как вы видите, до промышленной революции понятие «дом» могло включать (и включало) в себя «кузницу», «пекарню», «пивную», «торговую лавку» и всё остальное, что можно придумать. Процесс работы и домашние дела проходили в одном помещении. Если речь, конечно, не шла о занятиях, по определению требующих нахождения вне дома и/или взаимодействия с людьми. Например, морякам или торговцам тяжело выполнять свою работу на заднем дворе, как штурвал ни крути.
И всех это, в принципе, устраивало.
А потом «пришла» индустриальная революция
Да, условия жизни надомных специалистов (назовём их так), могли варьироваться, в зависимости от успешности бизнеса. Но и богатых, и бедных надомных работников объединяло одно — контроль над своей жизнью.
Например, в книге «Становление английского рабочего класса» историка Э. П. Томпсона с восхищением описано, как ткачи и стригальщики находили время на перерыв, чтобы заняться личными делами или даже потратить пару часов на садоводство. А в материале «When ‘Luddites’ Attack: Destroying Machines To Save Their Jobs» говорится так: «Они работали, когда им этого хотелось, и не работали, когда им этого не хотелось»
Быт ремесленников был достаточно расслабленным. Перерыв на обед был ненормированным — начальника же нет — можно посидеть с соседями, пообсуждать новости и сплетни, и особо никуда не торопиться.
Иногда работа была даже слишком расслабленной.
«Например, у луддитов был обычай под названием Святой понедельник. Всё происходило так: на выходных (как правило, в воскресенье) они праздновали и напивались до одури, а в понедельник страдали похмельем и не работали. Это и называлось Святым понедельником».
Современным офисным работникам о таком только мечтать.
С началом промышленной революции, появлением фабричной системы и возникновением капитализма жизнь рабочих изменилась.
Фабрики стремительно распространялись по Западной Европе и становились доминирующей организационной формой производства. С этого времени они начали диктовать свои условия труда. Где и как теперь должен работать человек определял уже не он сам, а предприятие, на котором он трудился. Тут уже работодатель, то есть хозяин фабрики, диктовал, когда работник должен приходить и когда — уходить, как он должен вести себя на рабочем месте, и за какие задачи он ответственен.
Как пишет английский историк Н. Мак-Кендрик в своей статье «Джозеф Уэджвуд и фабричная дисциплина», где рассматривает деятельность английского фабриканта гончарных изделий конца 18 века, всё было достаточно жёстко:
«Власть хозяина на фабрике была неограниченной. Назначенные им надсмотрщики следили за исправной явкой на работу, за прилежанием рабочих и соблюдением инструкции, составленной Уэджвудом и предусматривавшей самые мелкие детали производственного процесса. Главным орудием установления подобной «дисциплины» в руках фабриканта была система штрафов. Штрафы взимались за самые мелкие провинности, в том числе за опоздание.
Специальный надсмотрщик наблюдал за расходованием глины, которая давалась рабочему на вес, её неэкономное использование также наказывалось штрафом. Штрафы на фабрике составляли весьма значительную сумму: на одного рабочего их падало около двух шиллингов в неделю, что при тогдашней заработной плате составляло большую долю заработка. Сам Уэджвуд в одном из писем признавался, что его целью является сделать из своих рабочих «безошибочные машины»».
Абсолютно ненормальная и выходящая за все рамки длительность рабочего дня, тяжелый и малооплачиваемый труд, юридическая и правовая беспомощность работников предприятий, травмоопасность — это новая реальность для рабочих.
Если работа на дому предполагает, что рабочий владеет и помещением, и, что самое важное, инструментами труда, то фабричная система изменила и это. Теперь рабочий владел разве что своими руками, которыми он трудился, и головой, которая управляла руками и делегировала задачи. Всё остальное принадлежало работодателю. Поверхностный взгляд тут заметит подозрительное сходство с рабовладельческой системой, разве что трудиться надо не в доме хозяина, а в отдельном помещении, да и уйти можно, как кажется, в любой момент.
Например, в статье «Белое рабство в Лондоне» от 23 июня 1888 года за авторством Анны Безант описывается система штрафов. Причин оштрафовать было так много, что рабочие спичечной фабрики, о которой идёт речь, могли вообще не получать зарплату. За опоздания, за грязные ноги, за грязь под скамейкой, за испорченную спичку, да и вообще просто так — в статье описывается штраф за некий непонятный проступок.
Фабричная система влияла на всех работников, вне зависимости от их пола и возраста. Вот так выглядел быт женщин-работниц:
«Женщины работали по 16–20 часов 7 дней в неделю. У многих из них не было ни сил, ни времени заниматься домашним хозяйством и воспитанием детей. Зачастую такие семьи жили в съёмных квартирках, в которых имелся минимум мебели, в лучшем случае — одна или две кровати, стол и стулья, в худшем — старый, наполненный соломой матрас, лежащий на голом и холодном полу. Дома рабочих были полны различных насекомых и грызунов, разносящих различные инфекции и вирусы по комнатам (в первую очередь это связано с инфекционными заболеваниями). Следствием этого была большая смертность в рабочих кварталах. Как правило, от различных заболеваний, в основном от инфекций, умирали самые младшие жители таких районов, а именно младенцы. При таких условиях женщины старались не привязываться к детям, т. к. многие из них не доживали до годовалого возраста».
Работа на фабриках необратимо влияла на жизнь и здоровье рабочих:
«Многие именитые доктора Англии XIX века, такие как д-р Хоукинс, д-р Лаудон, хирург Бомонт, д-р Хей и другие, отмечают, что у людей, работающих на фабриках продолжительное время без солнечного света, болезненный вид лица, отклонение от среднего национального типа в плане сложения и цвета лица. У детей маленький рост, искривление позвоночника и конечностей, хилость и бледность лица».
Контраст между работой на фабрике и дома был разительным. Машины часто калечили, а иногда даже убивали рабочих, воздух был пропитан промышленной пылью, из-за которой рабочие кашляли всю оставшуюся жизнь, а шум ткацких станков был настолько оглушительным, что рабочие разработали систему чтения по губам для общения. Детский труд был повсеместным, а рабочий день мог длиться от 12 до 14 часов.
Индустриальная эпоха породила новое движение квалифицированных работников и установила модель работы вне дома, которой многие работодатели придерживаются и по сей день.
Переход был долгим
Но есть один фактор, о котором можно очень легко забыть, хоть он и важный и свою важную роль в процессе «переезда» рабочего места из домов на фабрики всё-таки сыграл.
Промышленная революция — процесс чрезвычайно длительный и неравномерный, и занял он бо́льшую часть XIX столетия. Быстрее всего переход происходил в области текстильной промышленности (всего несколько десятилетий, по историческим меркам — очень быстро), но, если речь шла об отраслях с куда более сложным рабочим процессом, изменения могли тянуться вплоть до начала XX века. (Источник)
Всё это значит только одно: люди не одномоментно бросили свои дома и толпой ринулись на фабрики. Очень многие продолжали трудиться так же, как и раньше.
Значительная часть трудоспособного населения трудилась дома даже там, где, казалось бы, находился авангард индустриальной революции — в Великобритании. Многие викторианские дома (а сама эпоха продолжалась с 30-х гг. XIX века до самого начала XX века), в которых работали люди, сохранились и до наших дней. Это магазины, пабы, похоронные бюро, пожарные станции с помещениями для жилья, домики школьных смотрителей внутри или рядом со школами, мастерские.
Дворы небогатых районов Лондона буквально кишели маленькими предприятиями на дому, и, кроме того, оставалось много профессий, которые нельзя было поставить на рельсы промышленной революции: отдельные творческие специальности, священнослужители, врачи (они тоже продолжали работать «удалённо») и многие другие.
Дома тоже продолжали строиться по похожей схеме: фасадная часть здания была предназначена для лавок, магазинов и мастерских, в то время как окна жилых помещений семьи и наемных работников выходят во внутренний двор.
Несмотря на появление возможностей для работы вне дома, многие люди продолжали работать по найму, не выходя из дома. И делали они это по разным причинам. Однако не стоит считать, что работа на дому для всех рабочих была раем на земле.
Потогонные мастерские
В XIX в. в крупных городах Европы и Америки возникло такое явление, как потогонные мастерские. Выглядело это так: начиная с 1830-50-х гг. мигранты (обычно американские), испытывая огромную нехватку рабочих мест, часто были вынуждены устраиваться в домашние мастерские. Те были расположены в многоквартирных домах, в которых явно не хватало ни места, ни свежего воздуха.
Так например, в исторических записях Музея многоквартирных домов в Нью-Йорке есть история одной такой семьи, которая устроила потогонную мастерскую прямо у себя дома:
«В 1892 году Левины управляли швейной мастерской в своей крошечной квартирке по адресу Орчард, 97. Харрис Левин, патриарх, нанял трех работников и работал по 15 часов в день, прерываясь только для того, чтобы соблюдать шаббат каждую субботу. Семья из шести человек умудрялась растить своих детей и конкурировать с другими магазинами одежды в течение 13 лет — и все это в квартире площадью 325 квадратных футов».
Описанный выше случай выглядит ещё достаточно прилично — количество работников в таких потогонных мастерских зачастую достигало более сотни человек. Как и на обычных фабриках, рабочим не доплачивали ни за обычное рабочее время, ни за сверхурочные. В потогонных мастерских работали почти всегда исключительно иммигранты, поскольку такая работа предоставляла им еще и жилье. Но условия в них были ужасные: жара, переполненность, высокая пожароопасность, грызуны.
Потогонные мастерские начали критиковать с момента их появления в середине XIX веке, но они продолжают существовать до сих пор. Только теперь они «переехали» с глобального Севера на Юг — в развивающиеся страны Азии и Африки.
«Удалёнка» в Российской империи
Что мы всё про Запад. Традиции надомной работы есть и у нас, но с некоторыми различиями.
В Российской империи удаленка имела свою специфику, и большую часть рабочих на дому составляли кустари. Небольшая справка:
Кустарное производство — вид обрабатывающей деятельности, которая являлась домашним занятием преимущественно сельского населения в качестве побочного при земледелии, с целью производства изделий для сбыта на рынок. В процессе производства отсутствовало применение механических машин, все изделия изготавливались ручным способом. По количеству занятых лиц чаще ограничивалось силами семьи или нескольких семей. Свойственным для кустарного производства явлением было наличие посредника между производителем и потребителем. Доход от сбыта кустарных товаров для крестьян часто превышал доход от товаров земледелия.
Иными словами, кустари занимались домашним производством именно в дополнение к своей основной работе, например, в зимний сезон, когда работа на поле не представлялась возможной.
Кустари появились ещё в XVI веке. А в XVIII веке, когда на территории России появились первые мануфактуры, кустарное производство составляло для них настолько большую конкуренцию, что попросту «убивали» мануфактуры (не стоит путать их с фабриками — на них не было машин, которые составляли основу производства). (Источник)
Действительно, в чём смысл был работать где-то за пределами дома, когда ту же самую работу можно выполнить теми же самыми средствами в более комфортных условиях, сохраняя при этом автономию?
Поскольку кустарное производство — преимущественно сельская история, и занимались им, как правило, только крестьяне, на него накладывало отпечаток и крепостное право. Некоторые помещики культивировали в своих крестьянах стремление к промышленному производству, приглашали известных мастеров для обучения ремеслу или отправляли крепостных для обучения в город.
В результате в таких поместьях барщина постепенно заменялась экономически более выгодным и для крестьян, и для помещиков оброком. Крестьяне, тем временем, начинали заметно богатеть.
Особо предприимчивые взлетали стремительно: основатель купеческой династии Морозовых, одной из самых богатых семей в Российской империи, был крепостным и начинал именно как кустарь, работавший на дому, а затем переключившийся на создание мануфактур и фабрик. (Источник)
Настоящая история успеха: от крепостного к крупному промышленнику и меценату. Без шуток, это вам не успешный успех молодого миллионера из Ютуба с арендованными спорткарами.
Кустари существовали и в Западной Европе, но к моменту распространения фабричной системы их фактически не осталось. Кустарное производство — всегда про побочную деятельность, которая осуществлялась для сбыта на рынок, а не для собственного потребления.
Дома работала обычно семья, но наёмные рабочие, которые проживали в доме хозяина, тоже имели место, пусть и не так часто. В среднем, на одном таком кустарном производстве могло жить и работать 3-5 человек.
На дому производили практически всё: ножи, гвозди, замки, обувь, изделия из дерева (сани, телеги, мебель, игрушки и т.д.), текстиль, кружева, керамику, а в отдельных регионах — даже ковры.
В отличие от Англии, в Российской Империи историй с луддитами не возникало, потому что никого на фабрики не загоняли. Кустарные производства были успешнее, чем мануфактуры, а фабрик как таковых и не было.
Кустари в Российской империи существовали вполне мирно с зарождающимся на территории страны капитализмом. Так же, как в XVIII веке, кустарное производство вытесняло мануфактурное, в XIX в. оно вытесняло и отдельные фабричные отрасли. Сами предприниматели предпочитали отдавать отдельную работу на дом, например, если речь шла о хлопчатобумажном производстве. По сути, даже сами работодатели не были против идеи удаленной работы, поскольку понимали ее выгоды.
Женская работа на дому в Российской Империи
Большинство работников на дому, как на Западе, так и в России, составляли женщины. В силу специфического труда, которым они занимались, и социального положения, они были вынуждены работать дома. Женщины выполняли за плату работу по дому, сидели с детьми и занимались обучением. Но доступ к публичной работе и к возможностям зарабатывать деньги вне дома часто был для них закрыт, так что их нахождение дома не было именно выбором, как, например, у луддитов.
Тем не менее образованные женщины могли и из дома вполне комфортно заниматься работами другого типа. Здесь показательной будет история Марии Трубецкой, которая в середине XIX в. открыла в Российской империи домашнюю «Издательскую артель» и выпускала книги, в буквальном смысле, не выходя из дома.
Эксперимент с домашним издательством у Трубецкой был не первым: в 1859-60 гг. она вместе с Надеждой Стасовой и Анной Философовой, арендовав несколько дешевых квартир, создали «Общество дешевых квартир», которое изначально задумывалось как благотворительная организация для нуждающихся женщин.
Постепенно жилища стали превращаться в мастерские. Чтобы женщины могли прокормить себя и своих детей, им требовалась работа. Трубникова со Стасовой и Философовой добились заказа от Минобороны на пошив 100 000 мундиров. С этого времени, женщины, жившие в этих арендованных квартирах, ещё и работали на дому в импровизированной швейной мастерской.
После такого успеха благотворительницы в 1862-63 гг. решили организовать еще одно общество — Артель переводчиц — куда набирали женщин, которые бы занимались переводами, переплетом книг и их иллюстрированием. Артель точно также размещалась на дому, где проживали работницы. У самой Марии Трубниковой уже был издательский и переводческий опыт, так что дела у домашнего предприятия быстро пошли в гору.
Так, благодаря артели в Российской империи появилось первое полное издание сочинений Ганса-Христиана Андерсена и некоторые другие известные романы, как например, «Маленькие женщины», которые до того момента никогда не публиковались на русском.
Издательство просуществовало 1879 г., формально являясь товариществом на паях до тех пор, пока власти не занялись идейными книжными издательствами и магазинами и не ликвидировали их.
Домашняя работа во времена НЭПа
У кого-то может сложиться впечатление, что с приходом советской власти народ начали массово выгонять из домов и заставлять их работать на заводе. Но это не так. На самом деле, в советской истории был период относительной, даже невероятной свободы — как личной, так и экономической. Речь идет о НЭПе. Для тех, кто со школьных времен успел забыть, что это такое:
Новая экономическая политика (НЭП) — проводилась Советским государством в переходный от капитализма к социализму период; названа новой, в отличие от экономической политики периода Гражданской войны 1918—20. Начала осуществляться в 1921 по решению Десятого съезда РКП(б), завершилась во 2-й половине 30-х гг. победой социализма в СССР. Сущностью НЭПа было укрепление союза рабочего класса с крестьянством на экономической основе, установление связи социалистической промышленности с мелкотоварным крестьянским хозяйством путём широкого использования товарно-денежных отношений, вовлечение крестьян в социалистическое строительство. НЭП допускал некоторое развитие капиталистических элементов при сохранении командных высот народного хозяйства в руках государства диктатуры пролетариата.
НЭП, как можно было догадаться по определению, был очень лоялен и к мелким предпринимателям, и к кустарям, работавшим на дому. На многое советская власть была готова смотреть сквозь пальцы. В том числе и на то, что некоторые предпочитали по привычке работать у себя дома.
Формально, государству, конечно, такая форма деятельности совершенно не нравилась. Почему в социалистической стране существуют мелкие лавочники, ставящие свои личные интересы выше интересов государства? Поэтому власть всячески инициировала создание кооперативных союзов, которые должны были контролировать кустарей, а на них самих, по словам американского историка Э. Льюиса, вешали ярлык «антисоветчиков» и «буржуев». Приятного мало, но фактически это мало на что влияло, и экономические интересы все равно брали верх. В экономике, разрушенной сначала Первой мировой, а затем и Гражданской войнами, мало кто был готов заботиться о великих идеях во имя светлого будущего.
Счастливый коммунизм был где-то далеко, а пока что нужно было восстанавливать экономику любыми способами. Кустари продолжали трудиться дома, но вдобавок государство активно популяризировало кооперативное движение. В СССР организовывались музеи, проводились выставки, как в Российской империи или за рубежом, для кустарей были учреждены специальные профессиональные курсы.
В целом для кустарей при НЭПе мало что изменилось: работали все так же в основном семьями и часто без наёмного персонала, что линии партии не противоречило. Кустарное производство оставалось такой же дополнительной занятостью — люди продолжали работать преимущественно в сфере сельского хозяйства.
Официально регистрировались как «надомники» и представители других профессий, например, портные и швеи, а также обувщики. У социалистических государств всегда складываются особые отношения с индустрией моды, и отношение к одежде, которую должны носить граждане, тоже специфическое. Но в годы НЭПа власти достаточно лояльно относились к тем, кто изготавливал одежду:
-
во-первых, на дому, а не на предприятии;
а во-вторых, еще и не вписывающуюся в общую эстетику молодого социалистического государства.
Как подрабатывали на дому в СССР
Подобное раздолье для «удалёнщиков» существовало только во время НЭПа — во все остальные периоды советской истории работать из дома формально было запрещено. Но даже в такой ситуации находились исключения.
Надо сказать, что удалёнка для людей не была привилегией, как сейчас, а скорее, единственным способом жить более-менее комфортно. Работа на дому почти всегда шла в дополнение к основной деятельности на «очной» работе и являлась еще одним источником (не вполне легального) заработка. На дому люди выбирали работать, потому что зачастую это было проще, легче и удобнее, чем очередная смена на другой работе или шабашки.
Дома занимались практически всем, чем только можно было заниматься. Например, в 30-40-е гг. существовал вполне одобренный государством институт частной медицины наравне с государственным. Врачи, обладающие соответствующими жилищными условиями для приема пациентов, могли принимать пациентов на дому. Специализация надомных врачей была разной, правда, постепенно государство стало ограничивать право приема пациентов на дому сначала для одних медиков, затем для других, а потом — и вовсе всем. Но такая мера мало на что повлияла, потому что врачи и после этого продолжали лечить людей у себя дома.
Работа на дому была не только средством дополнительного заработка или способом самостоятельно распоряжаться своими ресурсами и временем, но ещё и самовыражением. Это касалось ювелиров, обувщиков и портных. Женщины (мужчины иногда тоже, но реже), не желавшие носить безличную одежду из советских магазинов, обращались к портным и швеям в поисках собственного стиля. Работа дома была своего рода отдушиной от регламентированной общественной и рабочей жизни. Ты сам решал, когда ты будешь работать, в каких условиях и, самое главное, как именно ты будешь это делать.
Надомные рабочие иногда были выгодны и государству: после Второй мировой войны и в начале Оттепели возникли проблемы с обеспечением населения обувью, и эту дыру с поставками закрывали отчасти частные обувщики. Качество обуви, производившейся «удалёнщиками», было значительно выше, чем у продукции, которую человек мог приобрести в магазине.
«С 1953 по 1956 год в Ленинграде, например, практически не увеличилось количество специализированных обувных магазинов. В год смерти Сталина их было 48, а в год ХХ съезда — 49. Удручающим было не только количество, но и качество производимой обуви. К 1956 году лишь 40% изделий ленинградских обувщиков имели кожаную подошву».
А теперь перейдём ближе к современной удалёнке.
Зачатки современной удаленки в США в XX веке
Толчком для появления современного типа удалёнки такой, какой мы ее знаем сегодня, послужила, как ни странно, Вторая мировая война. А точнее прорыв в технологиях, последовавший за ней. В 1942 г. в Айове был сконструирован первый в мире электронный цифровой компьютер, ставший прототипом для современных компьютеров, благодаря которым удалёнка в принципе стала возможна.
В медиа и коллективной памяти каждого второго американца существует некий идеальный образ традиционалистской Америки 50-х гг., в котором все бремя обеспечения семьи ложится на мужчину, а женщина целыми днями сидит дома, занимается детьми и наслаждается жизнью. Трава была зеленее, а солнце светило ярче. Короче говоря, потерянный рай.
Но это всего лишь миф — во времена Второй мировой женщины были активно включены в экономику Америки в различных сферах, но после её окончания, когда государство больше не нуждалось в масштабной мобилизации общества на нужды фронта, они внезапно потеряли работу. Зато определенный опыт и навыки, а главное, желание работать у них остались.
Самым популярным видом удалённой работы для американок в 50-х стал сетевой маркетинг. Да, если вы подумали о тех самых мемах об Орифлэйме, это именно оно и есть. Продавали в основном товары для дома, и первой компанией, которая начала заниматься сетевым маркетингом, стала Tupperware, производившая пластиковые контейнеры.
Одной из таких предприимчивых домохозяек оказалась Брауни Вайз. К тому моменту, когда Tupperware появились на рынке, пластиковые контейнеры для рядового гражданина (хотя тут вернее будет сказать всё же гражданки) были чем-то слишком непривычным на вид и слишком технологичным в сравнении с привычными стеклянными тарами. Вайз сразу увидела потенциал у этих коробочек и в сотрудничестве с компанией стала продвигать их.
Её целью стало заставить людей поверить, что пластиковые контейнеры — это понятная, простая и просто полезная в использовании вещь. И ей это удалось: благодаря домашним вечеринкам, которые устраивала у себя Вайз, за приятными беседами и эффектными демонстрациями использования контейнеров новые товары постепенно обрели популярность сначала в Америке, а потом, сильно позже и во всем мире.
Из дома также преимущественно продолжали работать представители творческих профессий: как бы наследуя средневековой традиции, они устраивали в своём жилье студии, которые одновременно служили и домом, и мастерской.
В начале 1970-х в Америке появилось несколько тенденций, выдвинувших возможность массовой работы на удалёнке. Но связаны они были не с технологическим прогрессом, а с международным политическим кризисом и экологическими проблемами. Америка — страна, построенная вокруг автомобильных магистралей, и большинство населения ездило на работу на личном транспорте из пригорода в деловой центр. К 70-м машин стало так много, что власти начали всерьез задумываться о последствиях такого роста:
-
В 1970 году был принят Закон о чистом воздухе
-
В 1973 году было введено нефтяное эмбарго ОПЕК
-
Впервые именно в 70-х гг. появилось понятие «затор»
В 1973 г. Джек Найлз выпустил книгу под названием «Компромисс между коммуникациями и транспортом», в которой предложил новое устройство рабочих мест с учетом технологического прогресса и желанием работников сохранять автономность.
На фоне нефтяного кризиса идеи Найлза встретили с энтузиазмом, а его самого теперь считают крестным отцом современной удаленки. О плюсах работы из дома начали писать и крупные издательства — в 1979 г. Washington Post опубликовала статью “Работа на дому может сэкономить бензин”. Удалёнка тогда считалась передовой идеей, удобной и полезной не только отдельно взятому работнику, но и экономике в целом, и даже экологии. Играло на руку и становление нового типа экономики — информационной — и расширение рынка услуг.
А что в итоге?
А дальше дела у удалёнщиков пошли в гору. В 80-х идея удалёнки стала настолько популярной, что уже около 300 компаний запустили программы удаленной работы для сотрудников и примерно 1,5 миллиона (!) американцев легально работали из своих домов.
В 90-х интерес к удаленке не спал — Администрация по управлению персоналом США и Администрация общего обслуживания провели масштабный эксперимент по дистанционной работе. Пилотный проект назывался Federal Flexible Workplace («Федеральное гибкое рабочее место»), и его целью было выяснить, в чем заключаются преимущества и недостатки удаленной работы.
В результате этого проекта Конгресс США проголосовал за принятие закона, предусматривающего ежегодное финансирование оборудования для работы и коммунальных услуг в частных домах федеральных служащих.
Об удалёнке подзабыли как о массовом явлении в 90-е и 00-е. Но пандемия вновь вернула её на сцену.
Удалёнка — не современное изобретение, а довольно старое. Переосмысленное, адаптированное под современные реалии (с учётом технологий связи, недоступных предкам), но всё равно — старое и привычное человеку. По крайней мере, точно старше заводов и офисов.
Сейчас, когда работодатели массово заставляют сотрудников возвращаться из домов в офисы, вопрос удалёнки становится как никогда актуальным. Пандемия дала нам возможность вкусить этот вкус свободы, который работники уже успели забыть за годы работы в офисе. И тех, кто не хочет уходить из дома для работы, достаточно много.
Работать вне дома тоже иногда нужно и даже приятно (болтать с коллегами за кофе во время перерыва относится к этим плюсам). Но удалёнка может предложить вам нечто другое: удобство, гибкость и, самое главное, контроль.
Так что теперь, когда вы будете рассказывать своему работодателю о плюсах удалёнки, чтобы убедить его хотя бы на гибрид, смело называйте себя поборником традиционных ценностей и защитником нормальных скреп.
Ведь желание работать из дома возникает не просто так. Оно у нас в крови.
