Проект «Око» ч.17

Для тех, кто еще не забил.

Ссылки на предыдущие части и обращение к тем, кто видит публикации Ока впервые:

Око — мой личный литературный проект, работу над которым я начал в мае этого 2015 года. Из небольшой зарисовки он перерос в научно-фантастическое произведение, главы которого я выкладываю, по мере написания, на GT.

Предыдущие части:

Часть 1
Часть 2
Часть 3
Часть 4
Часть 5
Часть 6
Часть 7
Часть 8
Часть 9
Часть 10
Часть 11
Часть 12
Часть 13
Часть 14
Часть 15
Часть 16

— Ты нам поможешь?

Деймос на секунду замер, будто слушая один лишь ему доступный эфир.

— Так ты нам поможешь или нет? – Повторил свой вопрос Мэтт.

Их взгляды пересеклись. Оба предельно спокойные, но Мэтт при этом еще и собранный, а Деймос – вялый и расслабленный.

— Доктор Ивор, насколько он слаб?

Майк, стоявший за спиной Мэтта, только развел руками:

— В целом, Оливера я стабилизировал, но он в глубокой коме. Что делать – не имею представления. А вот у тебя, Деймос, по всей видимости, есть какая-то идея.

Старый хирург старался не выдавать своего раздражения, но получалось у него плохо. Его не было в исследовательском центре буквально несколько суток, а за это время Анна умудрилась полностью потерять контроль над их главным испытуемым, Адикия переметнулась на его сторону, а Астрея находится неведомо где и он даже не знает, жива ли старшая из сестер.

— Да, доктор. Есть одна идея. – Деймос подался немного вперед, внимательно глядя Ивору в глаза. – Вопрос в том, пойдет ли Мэтью Харрис на это.

— На что я пойду?

Деймос встал со своего места и прошелся по кабинету Ивора, в котором они втроем держали своеобразный «совет», хотя скорее это стоило бы назвать переговорами.

— Состояние комы изучено слабо. Где сейчас находится разум Оливера Стила – большой вопрос. Вы не знаете, что вам делать, а я – знаю. Взамен мне нужно кое-что от вас, — Деймос кивнул на Майка, — доктор Ивор.

— И что же?

— Чтобы вы открыли хранилище с EP-22, Майк. Хотя нет, это я могу сделать и сам. От вас требуется другое – рассчитать максимальную нелетальную дозу препарата для меня.

— Любая дополнительная доза приведет к твоей дестабилизации, — вспыхнул Ивор, – ты и так показал максимум возможного для человека!

— Мне нужно больше.

— Для чего же? – спросил Ивор.

— Да, для чего? – вступил в разговор Мэтт.

Деймос остановился у шкафа, и в который раз стал просматривать корешки книг.

— Доктор Ивор, вы и сами знаете, для чего. И да, у меня есть еще одно условие – вы все объясните Оливеру и Мэтту после моего ухода, – он развернулся на каблуках и в несколько медленных, размеренных шагов подошел к старому хирургу, который был значительно выше его, – вы же готовы к исповеди, да, Майк?

— Что он… — начал Мэтт.

— Да, готов. – Ивор не моргая смотрел Деймосу в глаза, пытаясь понять, что тот задумал. Спустя секунду к нему стало приходить понимание.

— Да, Майк. Я помню о Генри Джонсоне.

— Но…

— Я уже дестабилизирован, старик. Маленький укол болеутоляющего от сиделки после падения и вуаля, мы тут, втроем, уютно обсуждаем судьбу этого мясника, Стального Генерала. Кстати, — тут Деймос повернулся уже к Мэтту, — все пройдет не так и просто, как ты думаешь. Шансов на успех мало, плюс твой друг подвергнется определенному риску.

— Какому же?

Деймос, слегка улыбнувшись, ответил:

— Нашему доброму Доктору Ивору придется рассчитать максимальную допустимую дозу EP-22 и для Оливера. Это ослабит барьеры вокруг его разума и, возможно, у меня получится вернуть на эту сторону не дебила, а полноценного человека.

***

Он опять проснулся. На этот раз мир вокруг встретил его незнакомой комнатой, белыми больничными стенами и матовым светом потолочных ламп.

Оливер попытался встать, но резкая боль в левом боку опрокинула его обратно на койку.

— Тише, солдат, тише, – мужчина, сидевший у изголовья его койки и, до этого момента находившийся вне зоны видимости, встал, передвинул свой стул так, чтобы Стальной Генерал мог его видеть и опять уселся на свое место, — ты еще слабоват для таких подвигов.

— Где я?

— Важнее – когда ты.

— Что? Как я здесь оказался? Я был со своими бойцами в баре, а потом… Кто ты такой, черт подери?!

В ответ мужчина только ухмыльнулся.

— Я должен вернуться к бойцам, что это за место?

— Твои бойцы уже давно мертвы, Стальной Генерал. И, вполне возможно, скоро ты к ним присоединишься.

Незнакомец встал со своего места и прошелся по комнате, в которой они находились.

— Знаешь, Оливер, меня всегда интересовало, откуда в тебе эта звериная жестокость? Когда я еще учился в академии, ты уже был страшилкой для курсантов, в особенности для тех, кто планировал быть на острие атаки в качестве боевых офицеров. Знаешь, что о тебе рассказывали? Что ты и твои головорезы не берете пленных, что у тебя есть специальный нож, которым ты оскопляешь попавших в твои руки солдат, а после бросаешь их умирать. Что ты расстреливаешь женщин и детей, вырезаешь целые семьи, живущие за пределами городов, если они сотрудничают с армией в обмен на еду и боеприпасы. Сейчас же, видя перед собой тебя, стареющего и беспомощного, мне сложно поверить, что ты был тем самым мясником, о котором в полголоса говорили в коридорах, а в пьяном угаре особые смельчаки или идиоты обещали пристрелить тебя, как бешеного пса. Так кто ты, Оливер Стил?

Оливер понимал, что оказался в плену.

— Почему я вообще должен отвечать на твои вопросы?

— А ты куда-то торопишься?

Оливер, до этого державший голову приподнятой, тяжело откинулся на подушку и посмотрел в потолок.

— Как тебя зовут хоть?

— Генри. Можешь звать меня Генри.

— Хорошо, Генри. А что ты сделаешь потом? Пристрелишь меня или вы, армейские собаки, устроите показательную казнь – вздернете «Кровавого Мясника» или какое там мне прозвище вы придумали?

— Ты и вправду считаешь, что ты в плену? Твой друг, Мэтт, находится в этом здании, пьет чай с моим начальством и ждет, пока ты встанешь на ноги. Считай, что опять вытянул счастливый билет – мы не армия. Уже не армия.

«Ну, хотя бы это радует, — подумал Оливер, — даже если этот кусок дерьма лжет, стоит выиграть время. Может быть, что-то придумаю».

— Ты хочешь знать, правда ли все, что обо мне говорят?

— Конечно, ведь говорят очень много.

Оливер улыбнулся.

— Я сам слышал эти байки от других бойцов. Слышал, что моим именем пользовались на допросах – грозились отдать на «обработку» бригаде Стального Генерала, если не заговорят… — На секунду Оливер умолк, а после продолжил:

— И знаешь, что самое ужасное во всем этом?

— В том, что ты не такой?

— Да, — кивнул Оливер, — я хуже. Моя ударная группа была отрядом самоубийц, но самоубийц, умеющих держать язык за зубами. Они многое унесли за собой в могилу. – Мыслями Оливер был уже далеко. – Вот только никого не интересует предыстория. Все думают только о последствиях – моих зверствах. Знаешь, как развлекались отряды солдат на территории, подконтрольной нам, сопротивлению? Отряды, где старший чин – желторотый лейтенант или разжалованный до сержанта офицер-ублюдок. Они грабили, насиловали, убивали. Считали, что очищают землю, якобы принадлежавшую им, от мусора и предателей. Ты когда-нибудь видел изнасилованную и порезанную ножами одиннадцатилетнюю девочку?

Генри молчал.

— Мы нашли ее на одном из заданий. Зашли в дом, в поисках укрытия – знали, что там живет семья из четырех человек. Честные люди были, работали, пытались заниматься хозяйством, но не хватало. Отец семейства выменивал у нас одежду и консервы на свежие овощи. О, ты не представляешь, какие он выращивал помидоры! А как консервировал! Так вот, как-то мы заходим мы к нему, а на пороге находим его жену с простреленным лицом. Она, видимо, сразу бросилась на солдат, как увидела — не хотела даваться живой. В гостиной лежал Стив и его старший сын с перерезанными глотками, а наверху мы нашли их младшую дочь – она еще была жива. Солдаты порезали ей лицо и только-только появившуюся грудь, выбили все зубы, изнасиловали так, что порвали, все, что можно было порвать женщине, и бросили умирать. Думали, не перенесет потери крови.

— Она выжила? – Спросил Генри.

Оливер помолчал, но через некоторое время ответил на вопрос:

— Мы дали ей умереть. Это было милосерднее, чем заставлять ее жить дальше, после всего, что произошло.

Оливер опять прервался.

— А потом мы отправились на поиски этих уродов. Мэтт меня чуть не отправил под трибунал за неподчинение приказу, за игнорирование миссии, пока не узнал, почему мы отклонились от маршрута. На поиски ушло почти три дня, но мы их нашли. Я был с лучшими из своей группы – восемь человек, а их было всего трое.

— И что вы сделали?

Оливер тяжело прикрыл глаза, вспоминая ту ночь.

— Часового мы взяли тихо, двое других спали. Нормальный бы человек не смог спать неделю, если бы просто наблюдал за тем, что они вытворяли с девочкой, а эти спали. Мы их взяли, стали обыскивать. И тут один из моих парней нашел в одной из сумок этот нож. Это был керамбит, вещь, по сути, бесполезная, скорее так, аксессуар, чтобы хвастаться им перед другими солдатами. Штык-нож намного полезнее. Но это был непростой керамбит, а с серрейторной заточкой. Видел когда-нибудь?

— Нет.

— Это когда на режущей кромке пропиливают зубья, как у пилы, только не разводят в стороны. Страшная вещь. – Оливер умолк, переводя дух.

— И что потом?

— Когда я увидел этот нож, я понял, что оставило эти рваные раны на лице и руках девочки. А решение оскопить солдат пришло спонтанно, мы думали их просто расстрелять после допроса. Мы привязали их к крыльцу и этим ножом я лично подсек всех троих под корень, а сам нож оставил воткнутым в балку, как послание тем, кто найдет тела.

Генри молчал.

— Видимо, с тех пор все считают, что у меня при себе всегда подобная игрушка, которой я без разбора кастрирую пленных. — Оливер прервался, будто бы что-то пытался вспомнить. — Ты слышал эту историю в Академии, так?

— Да.

— А когда закончил? – Оливер немного приподнялся на локте, чтобы лучше видеть собеседника.

— Да лет пятнадцать назад, может шестнадцать, уже не упомнишь.

— Понятно.

Оливер еще несколько секунд, не моргая, смотрел на мужчину, который представился как Генри, а потом опять заговорил:

— Пятнадцать лет, да, Генри? Проблема в том, что это произошло всего полтора года назад.

Стальной Генерал рванул с койки и повалил своего собеседника на пол. Он попытался замахнуться левой рукой, но острая вспышка боли в боку скрутила его и не дала ударить самозванца.

Генри лежал и улыбался.

— Ну чего же ты, бей. Ты же Оливер Стил, великий и беспощадный Стальной Генерал! – Он сбросил с себя Оливера и поднялся на ноги. – О твоей жестокости слагали легенды десятилетиями, Оливер Стил. И были бы у тебя сейчас силы, ты, как медведь, задрал бы меня голыми руками. Человек очень хрупкое создание и ты это прекрасно знаешь. Человека очень сложно и одновременно очень просто убить. Что ты чувствуешь, когда убиваешь? Ничего? Так ты всем всегда говорил?

Нет. Ты получаешь от этого удовольствие, потому что в твоей груди полыхает пламя ярости. Парадокс: для того, чтобы не свихнуться окончательно, тебе нужно убивать, но убивать не просто, а по приказу. Ведь именно поэтому ты стал преданным цепным псом Мэтта Харриса, да? Ведь он спас тебе жизнь, вознес тебя до бригадного командира, а ты, в ответ – делал любую грязную работу, прикрывая свои дела тем, что борешься с кровавым режимом, являешься солдатом сопротивления! Ты просто бандит, убийца и садист, Оливер Стил.

— Бандит? Садист? – Оливер попытался улыбнуться, но слишком сильно болел бок. – Убийца? Да. Бандит? Может быть. Садист – нет. Знаешь, сколько раз женщины просили меня пустить им пулю в затылок, только чтобы не попасть в плен? А знаешь почему? Потому что лучше было умереть от руки своего товарища, чем сгнить в яме, чем попасть к армейским палачам. И кто после этого садист? Я? Да, приговор у меня был всегда один – смерть, но это была слишком легкая смерть для слишком многих, смерть от пули, которую они не заслуживали.

Оливер медленно поднимался: сначала на колени, а потом, тяжело опираясь на кровать – на ноги.

– Кто ты такой, Генри, — имя мужчины Оливер не сказал – выплюнул, — и почему ты еще меня не пристрелил?

— Важно не кто я, а где я. – Генри поднял с пола стул и обратно уселся на него. – Садись, Оливер, — он кивнул на койку позади Стального Генерала, — тебе тяжело стоять, я же вижу. Мы здесь намного дольше, чем ты можешь себе представить. И, скажу тебе, я не в восторге от подобного соседства.

— Что ты имеешь… — Начал было Оливер, но Генри его перебил:

— Лагерь сопротивления сорок лет назад. Атака на обоз с семьями ученых – двадцать семь лет назад. Пьянка с бойцами твоей бригады лет двадцать назад… И еще много, очень много воспоминаний.

— Воспоминаний? Что ты несешь…

Генри ничего не ответил, еще раз внимательно посмотрел в глаза Оливеру, а потом, хлопнув себя ладонями по коленям, ответил:

— Ладно, давай иначе.

Он встал со своего места, и Оливер понял, что он тоже стоит, но уже не в больничной рубашке, а плотно облегающем костюме, которого он раньше никогда не видел.

Стены палаты затряслись, прикроватная тумбочка и сама койка запрыгали на месте, будто началось землетрясение. Оливер попытался найти хоть какую-то точку опоры, опасаясь нового приступа непонятной боли в боку, но с удивлением обнаружил, что может абсолютно свободно двигаться без каких-либо последствий. Он уже хотел опять спросить Генри, что происходит, но тут стены и потолок обрушились.

Они оказались посреди ночного леса.

— Что, черт подери, тут происходит?!

— Тише, не шуми, — ответил Генри, — это твой последний шанс, Стальной Генерал. Пойдем. — Не дожидаясь ответа, Генри развернулся и пошел куда-то вглубь леса.

Оливер, стараясь не отстать, двинулся следом. Минут пять они шли в полной темноте, пока вдали, меж деревьев, не показался огонек костра.

— Кто там? — Спросил Оливер.

Генри промолчал и продолжил идти, постепенно сбавляя шаг.

Они были уже совсем рядом. За пожухлой, осенней листвой кустов Оливер смог рассмотреть сидящих у огня: двое мужчин, один из которых уже был стариком, и женщина, все в таких же костюмах, как и он сам. Женщина что-то говорила, а мужчины внимательно слушали.

— Что, черт подери, тут происходит.

— Смотри.

В этот момент, с другой стороны костра, из таких же зарослей, в каких скрывались они с Генри, выскочило несколько оборванцев и с криками открыли огонь по троице у костра. Оливер, было, дернулся помочь обороняющимся, но Генри схватил его за плечо и с силой, непонятно откуда взявшейся в этом худощавом человеке, остановил.

— Смотри, — повторил он, — смотри внимательно, Стальной Генерал.

Вот старик хватает автомат и очередью срезает нескольких атакующих, остальные поднимают оружие и непонятно почему кончают собой. Мужчина, сидящий к Оливеру спиной, начинает заваливаться и падает на землю.

— Не узнаешь? – спрашивает Генри.

— Кого? Кто все эти люди? Генри, что, черт подери, тут происходит?

— ОЛИВЕР! ОЛИВЕР! – закричал в этот момент старик у костра, отбросил автомат, и рванулся к лежащему на земле товарищу.

Бок обожгло. Стальной Генерал коснулся костюма и почувствовал под пальцами разорванную ткань и теплую, сочащуюся из свежей раны кровь. Он стал оседать на землю, но Генри подхватил его и поставил обратно на ноги.

— Ты понимаешь, где мы?

Оливер попытался сфокусироваться на лице мужчины, но его черты поплыли, переливаясь в причудливых гримасах.

— Это все уже было? – К нему стало приходить осознание нереальности происходящего.

— Да.

— Я сплю?

— Да.

— И мне нужно проснуться?

— Да, — в третий раз ответил Генри, — ты должен проснуться, Оливер. Или ты останешься тут навсегда – в плену воспоминаний.

Он еще раз посмотрел на свой бок: порванная ткань диковинного костюма, несколько отверстий от самопальной шрапнели, кровь, но никакой боли.

— Кто ты? – Спросил он Генри.

Его собеседник преобразился. Сейчас перед ним стоял уже совершенно другой человек, одетый в камуфляжные брюки и черную футболку.

— Как тебя зовут?

— Я не лгал, меня зовут Генри. Но лучше зови меня Деймос, — сказал мужчина и хлопнул Оливера по плечу.

… В глаза Стального генерала ударил матовый, но слишком яркий после ночного леса, свет потолочных ламп. А рядом, держа его за плечо, сидел мужчина, назвавшийся во сне Деймосом.

— Как тебя зовут? – Спросил Деймос.

Оливер мучительно долго, как ему показалось, пытался сфокусироваться на собеседнике и понять, что тот у него спрашивает, а после попробовал ответить. Но вместо привычных слов из его горла вырвался только сухое хрипение.

Деймос чему-то удовлетворенно кивнул, взял с тумбочки заранее приготовленный стакан с водой и поднес его край к губам раненого.

Сначала Оливер почти ничего не почувствовал – но с каждым глотком он все сильнее и сильнее ощущал вкус воды.

— Пей, пей. Это полезно, говорят. Капельницы тоже не лишними были, но куда там им до воды, да? – Деймос улыбался, по-доброму.

Он дождался, пока Оливер допьет и отставил стакан в сторону.

— Ты помнишь, кто ты?

— Да.

— Ты серьезно всех напугал, старикан. А еще меньше мне понравилось сидеть в твоей голове.

— В смысле? – Оливер не понял, о чем идет речь.

Деймос рассмеялся.

— Ну серьезно, ты же вроде не тупой. Я такой же, как и Мелисса – оператор, если угодно. Только посильнее.

— Оператор? Так я все же в плену?

— Ну, только если в плену собственной совести, — пошутил Деймос, — правда, я всегда был уверен, что такие люди как ты умеют договариваться с этой госпожой. Тебя разрывают противоречия, Оливер Стил. Я пробыл в твоей голове целую вечность и прожил с тобой слишком многое, слишком много узнал о твоем подсознании, о твоей сути.

— И в чем же она? – Оливер слабо понимал, что несет этот мужчина. – В чем по-твоему моя суть?

— Ты образован?

— Достаточно.

— Тогда ты должен был слышать о либидо и мортидо? В курсе этого?

— Может быть.

— Либидо есть движитель человека, его позитивное начало, хотя кто-то приписывает ко всему этому дерьму еще и сексуальность, я этого мнения не разделяю, — Деймос встал со своего места и пошел за стаканом и графином с водой, которые стояли на столике в другом конце палаты.

— А ты важный гость, — усмехнулся он, — когда я валялся и пускал слюни, стекла у меня в палате не было. Только бумажные стаканчики в руках медсестры, и строго по часам. Будешь? – Он поднял гладкий, пузатый графин повыше, как будто Оливер его и так не мог разглядеть.

— Не откажусь.

Деймос ловко перевернул сначала один стакан, который стоял на подносе к верху дном, затем второй, взял их, и вместе с графином двинулся обратно на свой стул.

— Пока я был в твоей голове, твое сознание одолевали видения, которые подсовывала тебе как раз твоя подкорка. И знаешь, что я там увидел? Ты жаждешь умереть Оливер Стил, потому что так и не смог договориться со своей совестью. Ты целиком состоишь из мортидо, его квинтэссенции, стремишься к саморазрушению, вместо созидания. В тебе горит пламя ненависти, в первую очередь к себе. Поэтому каждый раз в своих видениях ты умирал.

Чем дольше Оливер слушал его, тем больше понимал, о чем идет речь. Сначала скромно, будто опасаясь чего-то, воспоминания о его снах поскреблись в памяти, вызывая неприятный фантомный зуд; выскальзывая из поля зрения каждый раз, когда ты пытаешься на них посмотреть, они, будто привидения, неспособные говорить в полную силу и напугать тебя до мокрых штанов, но способные двигать мелкие предметы пока ты не видишь, вызывали чувство тревоги и дискомфорта. Но чем дольше говорил Деймос, тем сильнее становились призраки воспоминаний о его, Оливера, снах. Поднимаясь в полный рост, выпрямляя скрученные спины, распрямляя плечи, поднимая головы, они рвались вверх из закутков подсознания, наружу, во всех своих мельчайших, хоть и сюрреалистичных деталях.

Он умирал. Глупо, нелепо, сотни раз. Он умирал по своей воле, по воле случая, по чужой вине. Он умирал во сне каждый раз, когда в реальности почему-то оставался в живых.

— Тень… — Пробормотал Оливер. – Это моя совесть?

Деймос расхохотался.

— Совесть? Она была слишком занята тем, что убивала тебя, раз за разом. Нет, друг мой, тень – это не твоя совесть. Это я, пытавшийся подобраться к тебе в череде этих бредовых фантазий. Скажу откровенно, занятие это было весьма утомительное. – Он поднял графин, который все еще держал в руках, и наполнил на три четверти прозрачные, с мелкими точками разводов на стенках от высохшей воды, стеклянные стаканы. Один протянул собеседнику, другой же залпом осушил сам и наполнил опять, но так и оставил стоять на прикроватной тумбе.

— Чего же ты хочешь, Оливер Стил?

— Я? Спокойно дожить то, что мне отмерила судьба. Без войны, убийств и прочего дерьма, – Оливер оперся на локоть и глотнул воды, — но я настолько сильно во всем этом увяз, что уже понял – включать заднюю поздно. Даже в Гетто меня умудрились найти, хотя, по всей видимости, никогда особо и не теряли.

— Дожить свой век? Может быть, тебе нужен шанс?

Оливер попытался засмеяться, но резкая боль в боку не позволила этого сделать.

— Шанс на что, парень? Сколько тебе? Тридцать? Тридцать пять? Мне уже за пятьдесят и все свои шансы я упустил. В нынешнее время редко кто живет так долго, да еще и среди солдат.

Оба замолчали.

Первым нарушил тишину Деймос.

— Наверное, я не правильно выразился. Тебе нужно искупление?

— Искупление чего? – Оливер уже лежал и смотрел в потолок, на тусклый матовый свет ламп.

— Всего.

— Не интересно, – из него вырвался смешок, который он не смог подавить.

Деймос опять умолк, а через несколько минут пошел на «следующий круг».

— Хорошо. Тогда за тобой должок, Стальной Генерал, за то, что вытащил тебя из комы. Как собираешься расплачиваться?

— Говори уже, что тебе от меня нужно, — Оливер не отрывал взгляда от ламп.

— Мне нужно, чтобы выйдя отсюда, ты меня нашел. А когда найдешь – убил, — ответил Деймос.

Для того, чтобы держать читателей в курсе темпов работы, да и просто пообщаться без боязни получить удар банхаммером на GT, либо же, если у вас нет активного аккаунта, на просторах VK я создал группу, посвященную проекту «Око». Нас уже полторы тысячи человек!

Добро пожаловать.

Критика, оценки, обсуждения и отзывы в комментариях, как и всегда, крайне приветствуются.