В отделанном золотом командном центре на окраине Абу-Даби учёные пытаются выжать влагу из неба пустыни. Но будут ли все их экстравагантные технологии по засеву облаков — самолёты, распыляющие наноматериалы, лазеры, взбалтывающие атмосферу, — работать в реальных масштабах?
В небе над Аль-Айном в Объединённых Арабских Эмиратах пилот Марк Ньюман ждёт сигнала. Получив сигнал, он щёлкает несколькими серебристыми переключателями на панели у своей ноги, крутит два чёрных циферблата, а затем нажимает красную кнопку с надписью FIRE.
Тонкая канистра, установленная на крыле его небольшого винтового самолёта, открывается, выпуская шлейф мелкой белой пыли. Эта пыль — на самом деле обычная поваренная соль, покрытая наноразмерным слоем оксида титана, — будет унесена восходящими потоками тёплого воздуха в сердце пушистых конвективных облаков, которые образуются в этой части ОАЭ, где многоцветные пески Абу-Даби встречаются с горами на границе с Оманом. По крайней мере, теоретически, она будет притягивать молекулы воды, образуя маленькие капельки, которые будут сталкиваться и сливаться с другими капельками, пока те не вырастут достаточно большими, чтобы гравитация смогла вытащить их с неба в виде дождя.
Это и есть засев облаков. Это одна из сотен миссий, которые Ньюман и его коллеги-пилоты совершат в этом году в рамках амбициозной десятилетней попытки ОАЭ увеличить количество осадков в пустынных районах. Сидя рядом с ним в кресле второго пилота, я вижу красную землю, простирающуюся до горизонта. Единственная вода в поле зрения — бассейн роскошного отеля, расположенного на склоне горы под дворцом шейха, сверкающим, как драгоценный камень.
Более 50 стран занимаются засевом облаков с 1940-х годов, чтобы бороться с засухами, пополнять водохранилища гидроэлектростанций, поддерживать снежный покров на горнолыжных склонах или даже использовать в качестве оружия. В последние годы наблюдается новый всплеск интереса, отчасти благодаря научным открытиям, а также потому, что засушливые страны сталкиваются с ранними последствиями изменения климата. Как и другие технологии, призванные лечить симптомы потепления планеты (например, накачивание атмосферы диоксидом серы для отражения солнечного света в космос), засев облаков раньше вызывал споры, а теперь выглядит привлекательным и, возможно, даже необходимым. Засушливые периоды становятся все более продолжительными и суровыми: В Испании и на юге Африки засевы увядают на полях, а города от Боготы до Кейптауна вынуждены экономить воду. Только за последние девять месяцев засевы были предложены как решение проблемы загрязнения воздуха в Пакистане, как способ предотвращения лесных пожаров в Индонезии и как часть усилий по заполнению пересыхающего Панамского канала.
Если не считать Китая, который держит в строжайшем секрете свои масштабные операции по засеву, ОАЭ как никакая другая страна стремится к развитию науки о создании дождя. В год в стране выпадает от 12 до 18 см осадков — примерно половина того, что выпадает в Неваде, самом засушливом штате Америки. ОАЭ начали свою программу по засеву облаков в начале 2000-х годов, а с 2015 года они инвестировали миллионы долларов в программу Rain Enhancement Program, которая финансирует глобальные исследования новых технологий.
В апреле этого года, когда за 24 часа на ОАЭ обрушился шторм с годовой нормой осадков, в широкомасштабном наводнении в Дубае быстро обвинили засев облаков. Но истина более расплывчата. Существует множество историй о людях — вождях племён, странствующих мошенниках, военных учёных, а в последнее время и технологах, поддерживаемых венчурными фондами, — утверждающих, что они могут вызывать дождь по своему желанию. Но засев облаков не может заставить их появиться из воздуха; он может только выжать больше дождя из того, что уже есть в небе. Учёные до сих пор не уверены, что смогут обеспечить надёжную работу этого метода в массовом масштабе. Наводнение в Дубае, скорее всего, было результатом действия общерегионального шторма, усугублённого изменением климата и отсутствием в городе подходящих дренажных систем.
Заявленная цель программы Rain Enhancement Program — обеспечить будущие поколения не только в ОАЭ, но и в засушливых регионах по всему миру водой, необходимой им для выживания. Архитекторы программы утверждают, что «безопасность водных ресурсов — важнейший элемент национальной безопасности» и что их страна «лидирует» в области «новых технологий» и «ресурсосбережения». Но в ОАЭ — синониме роскошной жизни и показного потребления — один из самых высоких уровней потребления воды на душу населения на Земле. Так действительно ли ОАЭ стремятся сделать наступающее жаркое и засушливое будущее более пригодным для жизни? Или же это крошечное нефтяное государство, чьё огромное богатство и политическая власть были получены благодаря тому, что оно помогало промышленно развитому миру потреблять ископаемое топливо, стремится накопить ещё больше богатства и власти, продавая мечту?
Я приехал сюда с миссией выяснить, является ли эта новая волна засева облаков первым шагом к миру, в котором мы действительно сможем контролировать погоду, или же это очередная порция облачных замков.
Первые систематические попытки вызвать дождь датируются 5 августа 1891 года, когда в Мидленд (штат Техас) прибыл поезд с 8 тоннами серной кислоты, 7 тоннами чугуна, полутонной окиси марганца, полудюжиной учёных и несколькими ветеранами Гражданской войны в США, среди которых были генерал Эдвард Пауэрс, инженер-строитель из Чикаго, и майор Роберт Джордж Дайренфорт, бывший патентный поверенный. Пауэрс заметил, что в дни после сражений чаще идут дожди, и пришёл к выводу, что «сотрясения» от артиллерийского огня во время боя вызывают смешение воздушных потоков в верхних слоях атмосферы и выделение влаги. Пауэрс решил, что сможет вызывать дождь по собственному желанию с помощью громких звуков, либо расставив сотни пушек по кругу и направив их в небо, либо запустив в небо воздушные шары, начинённые взрывчаткой. Его идеи, которые он изложил в книге под названием «Война и погода» и отстаивал в течение многих лет, в конечном итоге побудили федеральное правительство США профинансировать эксперимент в Мидленде.
Команда Пауэрса и Дайренфорта собралась на местном скотоводческом ранчо и приготовилась к тотальной атаке на небо. Они делали миномёты из отрезков труб, засовывали динамит в норы луговых собачек и обкладывали кусты «рэкароком» – шпренгелевской взрывчаткой, используемой в угледобывающей промышленности. Они собирали воздушных змеев, заряженных электричеством, и наполняли воздушные шары смесью водорода и кислорода, которая, по мнению Дайренфорта, при взрыве должна была превратиться в воду. (Скептики отмечали, что проще и дешевле было бы просто привязать к воздушному шару кувшин с водой). Группа столкнулась с техническими трудностями: в какой-то момент загорелась печь, и ковбою пришлось зацепить её лассо и тащить к резервуару с водой, чтобы потушить. К тому времени, когда они закончили ставить эксперимент, уже начался натуральный дождь. Тем не менее они продолжали действовать, устроив шквал взрывов в ночь на 17 августа и объявив о своей победе, когда через 12 часов снова пошёл дождь.
Заслуга их в этом была сомнительной. Они прибыли в Техас в самом начале сезона дождей, и осадки, выпавшие перед началом эксперимента, были предсказаны метеорологическим бюро США. Что касается мнения Пауэрса о том, что дождь идёт после сражений, то, как правило, сражения начинались в сухую погоду, так что влажная погода часто следовала за ней по естественному циклу.
Несмотря на скептицизм серьёзных учёных и насмешки в прессе, эксперименты в Мидленде положили начало полувековой псевдонауке о дожде. Погодное бюро вскоре оказалось втянуто в информационную борьбу за развенчание усилий самозваных создателей дождя, которые начали действовать по всей стране.
Самым известным из них был Чарльз Хэтфилд, прозванный либо Ускорителем влаги, либо Небесным Понци, в зависимости от того, кого вы спросите. Изначально он был продавцом швейных машинок из Калифорнии, но потом переквалифицировался в гуру погоды и заключил десятки сделок с отчаявшимися городами. Прибыв на новое место, он строил ряд деревянных башен, смешивал секретную смесь из 23 химических веществ, выдержанных в бочках, и заливал её в чаны на вершине башен, чтобы она испарялась в небо. Методы Хэтфилда были похожи на колдовство, но он умел делать ставки. В Лос-Анджелесе он обещал 45 см дождя с середины декабря по конец апреля, когда по историческим данным вероятность того, что это произойдёт, составляла 50 процентов.
Пока эти шоумены и шарлатаны набивали свои карманы, учёные потихоньку выясняли, что же на самом деле вызывает дождь — нечто, называемое ядрами конденсации облаков. Даже в ясный день небо наполнено частицами, некоторые из которых не больше частицы пыльцы или вируса. «Каждая облачная капелька в атмосфере Земли образовалась из уже существовавшей аэрозольной частицы», — сказал мне один физик, изучающий облака. Типы частиц варьируются в зависимости от места. В ОАЭ это сложная смесь богатых сульфатами песков из пустыни Пустого квартала, солёных брызг из Персидского залива, химикатов с нефтеперерабатывающих заводов, которыми усеян регион, и органических материалов из таких далёких мест, как Индия. Без них не было бы ни облаков, ни дождя, ни снега, ни града.
Многие капли дождя появляются как кристаллы льда в воздухе, которые тают при падении на землю. Но без облачных ядер конденсации даже кристаллы льда не образуются, пока температура не опустится ниже -40°С. В результате в атмосфере образуются очаги переохлаждённой жидкой воды, которая находится ниже точки замерзания, но ещё не превратилась в лёд.
В 1938 году один немецкий метеоролог предположил, что если засеять эти области холодной воды искусственными ядрами конденсации облаков, то это может способствовать образованию кристаллов льда, которые быстро вырастут достаточно большими, чтобы выпасть сначала в виде снежинок, а затем в виде дождя. После Второй мировой войны американские учёные из General Electric ухватились за эту идею. Одна группа, возглавляемая химиками Винсентом Шефером и Ирвингом Лангмюром, обнаружила, что твёрдый диоксид углерода, известный также как сухой лёд, подходит для этой цели. Когда Шефер бросил крупинки сухого льда в домашнюю морозильную камеру, которую он использовал в качестве импровизированной облачной камеры, он обнаружил, что вода легко замерзает вокруг кристаллической структуры частиц. Наблюдая этот эффект неделю спустя, Ленгмюр записал в блокнот три слова: «Контроль над погодой». Через несколько месяцев они сбрасывали гранулы сухого льда с самолётов над горой Грейлок в западном Массачусетсе, создавая полосу льда и снега длиной в 3 мили.
Другой учёный из GE, Бернард Воннегут, остановился на другом материале для засева: йодистом серебре. По своей структуре он удивительно похож на кристалл льда и может использоваться для засева при более широком диапазоне температур. (Брат Воннегута, Курт, работавший в то время публицистом в GE, впоследствии напишет книгу «Колыбель для кошки» о засевном материале под названием «лёд-девять», который заставит всю воду на Земле разом замёрзнуть).
После этих успехов на GE посыпались запросы: зимние карнавалы и киностудии хотели искусственного снега; другие хотели чистого неба для поисково-спасательных работ. Затем, в феврале 1947 года, всё затихло. Учёным компании было приказано прекратить публичные разговоры о засеве облаков и направить свои усилия на реализацию секретной военной программы США под названием «Перистое облако».
В течение следующих пяти лет в рамках проекта «Перистое облако» было проведено более 250 экспериментов по засеву облаков, в ходе которых США и другие страны изучали возможности использования погоды в качестве оружия. Шефер был членом команды, которая сбросила 36 кг сухого льда в сердце урагана «Кинг», пронёсшегося над Майами осенью 1947 года и уходящего в море. После этой операции ураган резко повернул обратно к суше и врезался в побережье Джорджии, где погиб один человек и был нанесён ущерб на миллионы долларов. В 1963 году Фидель Кастро обвинил американцев в том, что они якобы засеяли ураган «Флора», который провисел над Кубой четыре дня и привёл к гибели тысяч людей. Во время войны во Вьетнаме армия США использовала засев облаков, чтобы попытаться размягчить землю и сделать её непроходимой для вражеских солдат.
Через пару лет после окончания войны более 30 стран, включая США и СССР, подписали Конвенцию о запрещении военного или любого другого враждебного использования средств воздействия на природную среду. К тому времени интерес к засеву облаков всё равно начал угасать, сначала среди военных, а затем и в гражданском секторе. «У нас не было инструментов — численных моделей, а также наблюдений, — чтобы доказать эффективность метода», — говорит Катя Фридрих, изучающая физику облаков в Университете Колорадо. (Это не помешало СССР засеять облака вблизи места ядерной катастрофы в Чернобыле в надежде, что они сбросят своё радиоактивное содержимое над Белоруссией, а не над Москвой).
Чтобы поставить засев на прочную научную основу, нужно было лучше понять дождь во всех масштабах — от микрофизики зарождения до глобального движения воздушных потоков. В то время учёным не давались три вещи, необходимые для того, чтобы сделать технологию жизнеспособной: определить целевые области переохлаждённой жидкости в облаках, доставить засевной материал в эти облака и проверить, действительно ли он делает то, что они думают. Как определить, выпал ли снег из облака благодаря засевному материалу или он выпал бы в любом случае?
К 2017 году, вооружившись новыми, более мощными компьютерами с программным обеспечением последнего поколения для моделирования, исследователи в США наконец-то были готовы ответить на этот вопрос в рамках проекта «Сноуи». Как и химики из GE несколькими годами ранее, эти экспериментаторы сбрасывали йодид серебра с самолётов. Эксперименты проводились в Скалистых горах, где преобладающие зимние ветры выдувают влагу на склоны, что приводит к образованию облаков в одно и то же время каждый день. Результаты оказались впечатляющими: исследователи смогли получить дополнительно от 123 000 до 370 000 м3 снега от каждой бури, которую они засеяли. Но самое убедительное доказательство оказалось анекдотическим. Когда самолёт летал взад-вперёд под углом к преобладающему ветру, он распылял по небу зигзагообразный рисунок засевного материала. На метеорологическом радаре зигзагообразный рисунок снега повторился. «Мать-природа не создаёт зигзагообразных узоров», — говорит один из учёных, работавших над «Сноуи».
За почти столетнюю историю засева облаков впервые была продемонстрирована вся цепочка событий от засева до попадания осадков на землю.
Национальный метеорологический центр ОАЭ — это стеклянный куб, возвышающийся среди безликого кустарника, окружённый клубком пыльных автострад на окраине Абу-Даби. Внутри я встречаю Ахмада Аль Камали, ответственного за дождевые операции, — подтянутого молодого человека с аккуратной бородкой и очками в тёмной оправе. Он учился в Университете Рединга в Великобритании и работал синоптиком, а затем специализировался на операциях по засеву облаков. Как и все эмиратские мужчины, которых я встречаю в этой поездке, он одет в кандуру — свободный белый халат с головным убором, закреплённым петлёй из толстого чёрного шнура.
Мы поднимаемся на лифте на третий этаж, где я нахожусь в отделе управления облачным засевом. С золотыми деталями и мраморным полом он похож на холл роскошного отеля, если не считать гигантской радарной карты Персидского залива, занимающей одну стену. Синоптики — мужчины в белом и женщины в чёрном — сидят за столами и просматривают спутниковые снимки и данные радаров в поисках облаков для засева. Рядом с входом стоит небольшая стеклянная пирамида на постаменте шириной около фута в основании. Это голографический проектор. Когда Аль Камали включает его, внутри появляется крошечное анимированное облако. Над ним кружит самолёт, и начинается дождь. Я начинаю задумываться: насколько всё это показуха?
Толчком к созданию системы засева облаков в ОАЭ послужил строительный бум, который страна переживала в начале 2000-х годов. Дубай и Абу-Даби представляли собой море кранов; за предыдущее десятилетие население выросло более чем в два раза, поскольку экспаты стекались сюда, чтобы воспользоваться преимуществами хорошей погоды и низких налогов на прибыль. Шейх Мансур бин Заид аль-Нахайян, член королевской семьи Абу-Даби, в настоящее время являющийся одновременно вице-президентом и заместителем премьер-министра ОАЭ, считал, что засев облаков, наряду с опреснением морской воды, может помочь пополнить запасы грунтовых вод и водохранилища страны. (Во всём мире Мансур, пожалуй, наиболее известен как владелец футбольного клуба «Манчестер Сити»). Пока эмиратцы разрабатывали свою программу, они обратились за помощью к экспертам из другой засушливой страны.
В 1989 году группа исследователей из Южной Африки изучала, как улучшить образование дождевых капель. Они проводили измерения облачности на востоке страны, когда заметили кучевое облако, из которого шёл дождь, в то время как все остальные облака в этом районе были сухими. Когда они направили в облако самолёт, чтобы взять образцы, то обнаружили гораздо более широкий диапазон размеров капель, чем в других облаках — некоторые из них достигали половины сантиметра в диаметре.
Результаты исследования подчёркивают, что важно не только количество капель в облаке, но и их размер. Облако из капель одинакового размера не смешается, потому что все они падают с одинаковой скоростью. Но если в облако добавить более крупные капли, они будут падать на землю быстрее, сталкиваясь и сливаясь с другими каплями, образуя ещё более крупные капли, обладающие достаточной массой, чтобы покинуть облако и превратиться в дождь. Южноафриканские исследователи обнаружили, что, хотя облака в полузасушливых районах страны содержат сотни капель воды в каждом кубическом сантиметре воздуха, они менее эффективны в создании дождя, чем морские облака, в которых капель примерно в шесть раз меньше, но размер капель более разнообразен.
Так почему же в этом облаке капли были больше? Оказалось, что дымовая труба близлежащей бумажной фабрики выбрасывала частицы мусора, которые притягивали воду. В течение следующих нескольких лет южноафриканские учёные проводили долгосрочные исследования в поисках наилучшего способа воссоздать эффект бумажной фабрики. Они остановились на обычной соли — самом гигроскопичном веществе, которое им удалось найти. Затем они разработали ракеты, которые при поджигании выбрасывали непрерывный поток кристаллов соли.
Эти ракеты были прародителями тех, что эмиратцы используют сегодня, и производились на местном заводе технологий изменения погоды. Аль Камали показывает мне парочку таких: это трубки длиной в 30 см и диаметром в пять см, каждая из которых вмещает килограмм засевного материала. Один тип ракет содержит смесь солей. Другой тип содержит соли, покрытые нанослоем диоксида титана, который притягивает больше воды в более сухом климате. Эмиратцы называют их Ghaith 1 и Ghaith 2, где ghaith — одно из арабских слов, означающих «дождь». Хотя в языке есть ещё один близкий синоним, matar, он имеет негативную коннотацию — дождь как наказание, мучение, дождь, который разрушает берега и заливает поля. В свою очередь, ghaith — это дождь как милость и процветание, потоп, который прекращает засуху.
На следующее утро после посещения Национального метеорологического центра я беру такси до Аль-Айна, чтобы отправиться в полёт за облаками. Но тут возникает проблема. Когда я утром вылетаю из Абу-Даби, по всей стране стелется туман, но к тому времени, как я прибываю в небольшой аэропорт Аль-Айна — примерно в 160 км вглубь страны от городов на побережье, — он рассеивается, оставляя чистое голубое небо. Облаков для засеивания нет.
Пройдя через строгий кордон безопасности и добравшись до ангара с золотой отделкой (аэропорт также используется для военных тренировочных полётов), я встречаю Ньюмана, который соглашается взять меня на борт, чтобы продемонстрировать, что произойдёт во время реального полёта. На нём синяя фуражка с логотипом программы повышения качества дождя в ОАЭ. До переезда в ОАЭ вместе с семьёй 11 лет назад Ньюман работал пилотом коммерческих авиалиний на пассажирских самолётах и делил своё время между Великобританией и родной Южной Африкой. Он обладает именно той твёрдой уверенностью, какую вы хотите видеть у человека, вместе с которым вы собираетесь забраться в маленький самолёт.
Каждая миссия по засеву облаков начинается с прогноза погоды. Команда из шести операторов метеорологического центра изучает спутниковые снимки и данные с сети радаров и метеостанций ОАЭ и определяет области, где, скорее всего, образуются облака. Зачастую это окрестности Аль-Айна, где горы на границе с Оманом служат естественным барьером для влаги, поступающей с моря.
Если есть вероятность дождя, операторы, занимающиеся засевом облаков, связываются по радио с ангаром и переводят некоторых из девяти пилотов в режим ожидания — либо дома, в режиме, который Ньюман называет «виллой ожидания», либо в аэропорту, либо в режиме ожидания в воздухе. Когда облака начинают формироваться, они появляются на метеорологическом радаре, меняя цвет с зелёного на синий, жёлтый и красный по мере того, как капли становятся больше и отражательная способность облаков увеличивается.
Как только задание утверждено, пилот набрасывает план полёта, а наземная команда готовит один из четырёх модифицированных самолётов Beechcraft King Air C90. На каждом крыле закреплено по 24 ракеты — половина Ghaith 1, половина Ghaith 2 — всего 48 килограммов засевного материала на каждый полёт. «Время очень важно», — говорит мне Ньюман, пока мы выруливаем на взлётно-посадочную полосу. Пилоты должны достичь облака в оптимальный момент.
Как только мы поднимаемся в воздух, Ньюман набирает высоту до 1800 м. Затем, подобно соколу, он отправляется на охоту за восходящими потоками. «Засеивание облаков — это психологически сложная, а иногда и опасная работа», — говорит он через гарнитуру, перекрывая рёв двигателей. Реальные полёты длятся до трёх часов и могут быть довольно неровными, когда самолёт движется между облаками. Пилоты обычно стараются избегать турбулентности. Миссии по засеву стремятся к ней.
Когда мы набираем нужную высоту, Ньюман связывается с землёй и просит разрешения запустить ракеты. Нет жёстких правил, сколько ракет нужно пускать в каждое облако, сказал мне один оператор. Это зависит от силы восходящего потока, о котором сообщают пилоты, и от того, как всё выглядит на радаре. Это больше похоже на искусство, чем на науку.
Ньюман запускает одну из солевых ракет, и я поворачиваюсь в кресле, чтобы посмотреть, как она испускает бело-серый дым. Он разрешает мне запустить одну из ракет с нановеществом. Все происходит немного буднично: зелёная крышка трубки открывается, и материал высыпается наружу. Я будто посыпаю спагетти тёртым сыром.
Некоторые пилоты и операторы засева рассказывают об этом процессе как о чём-то сакральном — когда нажимаешь кнопку на приборной панели и видишь, как облака разрываются у тебя на глазах. Есть в этом что-то божественное. Ньюман показывает мне видео на своём телефоне, где облако, которое он только что засеял, выбрасывает пухлые капли дождя на передние окна самолёта. Операторы клянутся, что видят, как облака меняются на радаре.
Но насколько эффективен гигроскопический засев на самом деле, пока неизвестно. ОАЭ вложили миллионы в разработку новых технологий для усиления осадков и удивительно мало в реальную проверку воздействия засева, который они проводят в настоящее время. После первоначального обоснования, проведённого в начале 2000-х годов, следующий долгосрочный анализ эффективности программы был проведён только в 2021 году. Он выявил увеличение годового количества осадков на засеянных территориях на 23 % по сравнению со средними историческими показателями, но предупредил, что «аномалии, связанные с изменчивостью климата», могут повлиять на эту цифру непредвиденным образом. Как отмечает Фридрих, нельзя считать, что данные о количестве осадков, полученные, скажем, в 1989 году, напрямую сопоставимы с данными 2019 года, учитывая, что климатические условия могут сильно меняться от года к году или от десятилетия к десятилетию.
По мнению экспертов, наилучшие доказательства гигроскопического засева приходят из Индии, где Индийский институт тропической метеорологии в течение последних 15 лет проводит медленное, терпеливое исследование. В отличие от ОАЭ, Индия использует один самолёт для засева, а другой — для измерения эффекта, который это оказывает на облака. В ходе сотен засевов исследователи обнаружили, что образование капель дождя внутри облака увеличилось на 18 процентов. Но дело в том, что каждый раз, когда вы пытаетесь вызвать дождь в новом месте, вам нужно доказать, что это сработает именно в этом районе, в этих конкретных условиях, с уникальной смесью аэрозольных частиц, которые могут там присутствовать. По словам ведущего исследователя, то, что удаётся сделать, скажем, в горном массиве Западные Гаты, неприменимо даже для других районов Индии, не говоря уже о других частях света.
Если бы ОАЭ хотели надёжно увеличить количество пресной воды в стране, то более надёжным вариантом было бы увеличение объёмов опреснения воды. Теоретически, засев облаков дешевле: Согласно документу, опубликованному в 2023 году исследователями из Национального центра метеорологии, средняя стоимость осадков, которые можно собрать с помощью засева облаков, составляет от 1 до 4 центов за кубический метр, в то время как опреснение воды на заводе обратного осмоса в Хассиане обходится примерно в 31 цент за кубический метр. Но каждый полёт стоит до 8 000 долларов, и нет никакой гарантии, что вода, выпавшая в виде дождя, действительно попадёт туда, где она нужна.
Один из исследователей, с которым я беседовал, работавший над исследованиями по засеву облаков в ОАЭ и попросивший говорить на условиях анонимности, поскольку он всё ещё работает в этой отрасли, критически оценил качество науки в ОАЭ. По их словам, существует тенденция к распространению «лжи во спасение»; чиновники говорят своим начальникам то, что те хотят услышать, несмотря на отсутствие доказательств. Правители страны и так считают, что засев облаков работает, утверждал этот человек, поэтому признать обратное сейчас для чиновника было бы проблематично. (Национальный метеорологический центр не прокомментировал эти заявления).
К тому времени, как я покидаю Аль-Айн, я начинаю подозревать, что происходящее там в равной степени связано как с оптикой, так и с реальным увеличением количества осадков. ОАЭ уже не раз делали громкие заявления о передовых технологиях — от летающих автомобилей до зданий с 3D-печатью и роботов-полицейских — и при этом не получали никакого конечного продукта.
Сейчас, когда мир отказывается от ископаемого топлива, которое было жизненной силой страны на протяжении последних 50 лет, ОАЭ пытаются позиционировать себя как лидера в области климата. В прошлом году здесь проходила ежегодная конференция ООН по изменению климата, а глава Национального центра метеорологии был выбран руководителем Всемирной метеорологической организации, где он будет помогать формировать глобальный консенсус, складывающийся вокруг засева облаков и других форм массового изменения климата. (С ним не удалось связаться для интервью).
ОАЭ даже начали экспортировать свой опыт по засеву облаков. Один из пилотов, с которым я разговаривал, только что вернулся из поездки в Лахор, где пакистанское правительство попросило сеятелей облаков из ОАЭ вызвать дождь, чтобы очистить загрязнённое небо. Дождь пошёл, но они не могут поставить это себе в заслугу. «Мы знали, что будет дождь, и просто пошли и засеяли дождь, который всё равно должен был пойти», — сказал он.
Со ступенек отеля Emirates Palace Mandarin Oriental в Абу-Даби кажется, что ОАЭ — это не страна, в которой заканчивается вода. Когда я сворачиваю на длинную подъездную дорожку отеля на второй день пребывания в городе, я вижу водные объекты и пышную зелёную траву. Поливальные машины работают. Я приехала на церемонию, посвящённую пятому раунду грантов на исследования, которые выделяет Программа исследований ОАЭ в области науки об усилении дождя. С 2015 года программа выделила 21 миллион долларов на 14 проектов, разрабатывающих и тестирующих способы увеличения количества осадков, и вот-вот будет объявлен следующий набор получателей.
В богато украшенном бальном зале местные чиновники небрежно разделились по половому признаку. Я потягиваю арбузный сок и обхожу зал, беседуя с предыдущими лауреатами. Вот Линда Цзоу, китайская исследовательница из Университета Халифа в Абу-Даби, которая разработала частицы с нанопокрытием, использованные в ракетах Ghaith 2. Али Абшаев, выходец из династии сеятелей облаков (его отец руководит российским Научно-исследовательским центром по борьбе с градом), построил машину для распыления гигроскопического материала в небо с земли. Это похоже на «перевёрнутый реактивный двигатель», — объясняет один из исследователей.
В других проектах рассматривается «модификация рельефа» — может ли посадка деревьев или строительство земляных барьеров в определённых местах способствовать образованию облаков? Джайлс Харрисон из Университета Рединга изучает, могут ли электрические токи, проникающие в облака, способствовать слипанию капель дождя. Также ведётся активная работа по компьютерному моделированию. Юссеф Вехбе, сотрудник программы из ОАЭ, даёт мне осторожное интервью о перспективах: пары беспилотников, управляемых искусственным интеллектом, один из которых проводит измерения облаков, а другой печатает засевной материал, специально предназначенный для конкретного облака, как бы на лету.
Мне особенно запомнился один из победителей гранта этого года. Гийом Матрас, который до переезда в ОАЭ работал во французской оборонной компании Thales, надеется вызвать дождь, направив в небо гигантский лазер. Вехбе называет этот подход «высокорискованным». Думаю, он имеет в виду «это может не сработать», а не «это может поджечь всю атмосферу». В любом случае, идея мне нравится.
Поэтому после полёта за облаками я отправляюсь в Zayed Military City, армейскую базу между Аль-Айном и Абу-Даби, чтобы посетить секретную исследовательскую лабораторию, финансируемую правительством, где работает Матрас. На входе в комплекс у меня забирают паспорт, а перед тем как войти в саму лабораторию, меня просят оставить телефон в шкафчике, который одновременно является клеткой Фарадея — полностью герметичной для сигналов, проходящих внутрь и наружу.
После того как я надел сетку для волос, лабораторный халат и тонированные защитные очки, Матрас проводит меня в лабораторию, где я наблюдаю за удивительной вещью. Внутри широкой чёрной коробки размером с небольшой телевизор находится мощнейший лазер. Техник включает его. Ничего не происходит. Тогда Матрас наклоняется вперёд и открывает линзу, фокусируя лазерный луч.
Раздаётся высокочастотный, но очень громкий гул, похожий на вой электромотора. Это звук разрываемого на части воздуха. В воздухе появляется очень тонкая нить, может быть, полсантиметра в поперечнике. Она похожа на нить паучьего шёлка, но ярко-голубого цвета. Это плазма — четвёртое состояние материи. Увеличьте размер лазера и мощность, и вы сможете поджечь небольшую часть атмосферы. Рукотворная молния. Очевидно, что первым делом я спрошу, что произойдёт, если я поднесу к ней руку. «Ваша рука превратится в плазму», — совершенно бесстрастно отвечает другой исследователь. Я кладу руку обратно в карман.
Матрас считает, что эти лазерные лучи смогут усилить дождь тремя способами. Во-первых, акустически — как в старой теории сотрясения, считается, что звук разрывающихся атомов в воздухе может встряхнуть соседние капли дождя, чтобы они слиплись, стали больше и упали на землю. Второй: конвекция — луч будет выделять тепло, создавая восходящие потоки, которые заставят капли смешиваться. (Мне вспоминается так и не реализованный план 1840-х годов по созданию дождя путём поджога больших участков Аппалачских гор). И наконец, ионизация. Когда луч выключается, плазма реформируется — молекулы азота, водорода и кислорода внутри неё собираются в случайные конфигурации, создавая новые частицы для воды, вокруг которых она может оседать.
В планах — расширить эту технологию до чего-то размером с морской контейнер, который можно будет прицепить к грузовику и отвезти туда, где он нужен. Это кажется безумием — я вдруг отчётливо осознаю, что нахожусь на военной базе. Не может ли этот гигантский передвижной лазер использоваться в качестве оружия? «Да», — говорит Матрас. Он берёт в руки карандаш, грифель которого отточен до остроты. «Но оружием может быть что угодно».
Я всё ещё размышляю над этими словами, пока еду обратно в город, мимо пышных полей для гольфа, фонтанов отелей и рабочих, пьющих из пластиковых бутылок. И снова на небе ни облачка. Но, возможно, это и не важно. Для ОАЭ, которые так стремятся проецировать своё технологическое превосходство на весь регион и весь мир, почти не имеет значения, работает ли засев облаков. В 2018 году иранский генерал обвинил ОАЭ и Израиль в краже дождей в его стране.
Оружием может стать все, что угодно, сказал Матрас. Но есть и военное оружие, и экономическое, и культурное, и политическое. Всё может быть оружием — даже воображаемое оружие.
