Продолжу подбираться к жизнеописанию нашей героини, Изабеллы Французской, через краткое повествование о ее предках.
В 1278 году принцу Филиппу, которому ни традиция, ни воля короля-отца не отвела никакого титула, было 10 лет. Уже два года, после скоропостижной смерти его старшего брата, он являлся наследником французской короны, — но как долго это продлится? Слухи при дворе пророчили ему и его единственному родному брату Карлу скорую смерть — утверждали, что новая жена Филиппа III, Мария Брабантская, вознамерилась извести все потомство первого брака короля и возвести на престол своего сына Людовика. За этими слухами, говорят, стоял всесильный временщик короля, Пьер де Ла Бросс, мелкопоместный туреньский дворянин, сколотивший себе недурное состояние на благосклонности короля, доверившего ему правление королевством. Скандал разразился в начале года, когда Пьера де Ла Бросса внезапно арестовали; говорят, его переписка, в которой он прямо обвинял королеву в смерти первого престолонаследника, попала в руки владыки Франции, и Мария Брабантская при полной поддержке высшей знати, обрушила на временщика весь свой гнев и все свое влияние. Пьера взяли под стражу и через шесть месяцев казнили, без полноценного суда и следствия. В королевстве и за его пределами тут же пошла молва о том, что суд был неправедный и де Ла Бросса подставили. Даже великий Данте верил этим слухам и увековечил подозрения против Марии в «Божественной комедии».
Как это сказалось на судьбе Филиппа Красивого, сказать сложно. С одной стороны, его горячая любовь к единственному полнородному брату Карлу, проявлявшаяся всю его жизнь, свидетельствует о том, что принц чувствовал себя неуютно при дворе отца, где заправляла мачеха, чувствовал себя в осаде и воспринимал брата как единственную опору. Также, заглядывая вперед и наблюдая верность Филиппа его слугам, занимавшим, по сути, то же положение при нем, что и Пьер при его отце (например, Ангерран де Мариньи), невозможно представить, чтобы принц не осуждал отца, принесшего верного слугу в жертву кому-либо, хоть знатным вассалам, хоть жене-королеве. С другой стороны, смерть де Ла Бросса, развязавшая руки Марии, не привела ни к каким дальнейшим драмам — Филипп Красивый и Карл (будущий граф Валуа) спокойно росли и мужали при дворе отца, да и после смерти Филиппа Смелого они продолжали относиться к Марии Брабантской, как к своей матери.
Пока же, впрочем, мира при дворе не было. Престарелая королева-мать, Маргарита Прованская, вдова Людовика Святого, все еще была активна при дворе, одержимая одной мыслью — вырвать из рук своего деверя графство Прованское. Вокруг себя она сколотила коалицию сеньоров, из которых самым могущественным был ее зять, муж младшей дочери Агнессы Робер II, герцог Бургундский (сам Капетинг и потомок Робера II Благочестивого). Указанный деверь был не кто иной, как Карл Французский, граф Анжуйский, самый младший брат святого короля и сам король Сицилийский. Он в свое время женился на самой младшей сестре Маргариты, Беатрисе Прованской, и получил за ней графства Прованс и Форкалькье в приданое. Доблестный король Сицилии имел огромное влияние на племянника, Филиппа Смелого, и мог рассчитывать на преклонение Марии Брабантской, которой импонировала его слава рыцаря и завоевателя. Ситуацию усложняло и явное предпочтение, которое Маргарита уделяла своему племяннику, королю Англии Эдуарду I (надо помнить, что в свое время все четыре провансальские сестры вышли замуж за королей, две пары братьев: Маргарита (старшая) и Беатриса (младшая) за Людовика и Карла Французских, а Элеонора (вторая) и Санча (третья) — за Генриха и Ричарда Английских; в итоге они стали королевами Франции, Англии, Германии (Ричард был избран германским королем) и Сицилии), что позволяло ей втравливать английского суверена в континентальные склоки, но сильно не нравилось Филиппу Смелому.
Пока мать и жена упражнялись в том, кто вернее сможет управляться королем Филиппом III, его наследник воспитывался в Фонтенбло и Лувре группой умелых сановников, каждый из которых имел свою концепцию и подход, — тут были итальянец Жиль Колон (Эджидио Колонна, итальянский аристократ и ученый), француз Гийом, и многие другие. Совокупно им удалось внушить юному принцу понимание своего долга перед страной, народом и религией, в результате чего Филипп Красивый вырос в упорно следующего своей цели хладнокровного политика, рьяного католика, чью будущую ссору с папой объясняет только искренняя вера в то, что папа занял свой пост незаконно, осознающего свое долженствование перед историей и династией Капетинга, который уже в подростковом возрасте начал смотрел на поведение и политику своего отца с тщательно скрываемым неодобрением.
Параллельно с высоким и уже привлекающим взгляды своей красотой светловолосым принцем, проводящим свои дни между учебой и охотой, в королевских замках Иль-де-Франса росла и смуглая темноволосая девочка, детская пухлость которой обещала с годами превратиться в солидную дородность. Это была Жанна де Блуа, троюродная сестра Филиппа Красивого, бывшая на пять лет его младше. Девочка родилась в начале 1273 года в семье Бланки д’Артуа, племянницы Людовика Святого, и Генриха Толстого, графа Шампанского и де Бри, одного из крупнейших вассалов французской короны. Помимо своих значительных владений во Франции, где он был одним из шести светских пэров и владельцем богатейшего удела Шампани(процветающей благодаря своим винам и ежегодным ярмаркам), Генрих был суверенным владетелем королевства Наварры, одного из четырех христианских королевств Пиренейского полуострова. Смерть Генриха Толстого от ожирения в 30-летнем возрасте, случившаяся через несколько месяцев после трагической кончины его малолетнего сына Тибо, оставила на престоле Наварры Жанну, которой исполнилось всего полтора года. В Наварре немедленно началась серьезная заваруха, когда за влияние над пиренейским королевством в борьбу вступили все соседи, — а Наварра граничила с Кастилией, Арагоном, Францией и Англией (вернее, владениями Плантагенетов в Гаскони). Сначала оставшаяся регентшей королева Бланка попыталась найти общий язык со своим дальним кузеном (троюродным дядей, если точней) Эдуардом I Английским, обручив Жанну с его сыном Генрихом. Но английский престолонаследник умер в октябре 1274 года, оставив малолетнюю королеву Наварры свободной для последующих матримониальных соглашений. Тогда Бланка заключила союз с Филиппом Смелым (их отцы были родными братьями), и сговорила крошечную королеву Наварры с одним из его сыновей. Филипп надеялся на союз Жанны со своим наследником Людовиком, но Святой Престол в лице папы Григория X отказался подтвердить этот союз, настаивая на обручении Жанны со вторым сыном Филиппа Смелого. В 1276 году Григорий скончался, поздравляя себя с тем, что уния между Францией и Наваррой предотвращена — но Провидение посмеялось над планами папы: юный принц Людовик умер через несколько месяцев после смерти папы, и жених Жанны стал наследником французского престола. Итак, династический союз между Францией и Наваррой стал тревожной реальностью европейской политики. В итоге, юная королева Наварры и наследник французского престола росли вместе — не как троюродные кузены, а как жених с невестой. Между двумя детьми сложилась известная гармония, которую потревожили, но не нарушили, события 1282 года.
В марте 1282 года население острова Сицилия, которое и капетингский королевский дом, и папство с 1266 г. привыкли считать уделом французского принца Карла, восстало против Анжуйской династии. Не зная, как самостоятельно отбиться от правящих в южной Италии французов, сицилийцы призвали на помощь короля Арагона Педро III. Педро Арагонский имел право на престол, будучи женат на старшей дочери последнего штауфенского короля Сицилии Манфреда, Констанции, на тот момент очень активной и бесстрашной принцессы. Он смело вступил в противоборство с Карлом Анжуйским, и начал собирать коалицию. Его соперник занялся тем же.
Короля Арагона поддержал ряд феодалов сицилийского королевства, противники папы в Италии (партия гибеллинов), возрожденная в 1261 году Византийская империя Палеологов. За Карла вступились его союзники в Италии (партия гвельфов), папа римский, ряд вассалов на Балканском полуострове и короли, связанные с ним узами родства (половина Европы). Решающее, казалось, слово было за королем Франции.
Филипп III Смелый был родным племянником Карла Анжуйского. Но он же, по первому браку, приходился зятем Педро Арагонскому. Оба средиземноморских владыки замерли в ожидании решения французского короля. Наследник престола, не говоря ни слова, устремлял свой суровый взгляд на отца — будущий Филипп Красивый еще в подростковом возрасте усвоил уроки деда, Святого короля, который предпочитал укрепление королевской власти в землях, отданных Богом под королевскую руку, далеко идущим авантюрам. Плюс он четко осознавал свое происхождение от арагонской династии — разве его мать, Изабелла, не была родной сестрой Педро? Но партия, которую возглавляли двоюродный брат короля, граф Робер II Артуа (отец прославленной Дрюоном графини Маго), племянник Карла Анжуйского, и королева Мария (сама приходившаяся графу Артуа кузиной — их родители, Маго и Генрих Брабантские, были родными сестрой и братом), возобладала. Филипп Смелый решил поддержать своего дядюшку короля сицилийского и выступить против арагонского короля. Тщетно Эдуард I Английский пытался притушить конфликт, выступая посредником между своим дядей по матери Карлом Анжуйским(мужем Беатрисы, сестры Элеоноры Прованской, матери английского короля) и своим будущим сватом (Эдуард рассчитывал выдать свою дочь Элеонору за наследника Педро Альфонса), — эскалация была неизбежна. В 1284 году Филипп Смелый решил выступить в поход против Арагона. К этому его толкали неаполитанский двор, где собралось окружение Карла Анжуйского, и римская курия, объединившаяся вокруг француза по происхождению папы Мартина IV. На весну 1285 года был назначен военный поход на Арагон, который папа объявил крестовым, — хотя разница между обозначенными целью французской армии Барселоны, Сарагосы и Валенсии и Гробом Господним в Иерусалиме была очевидна всей Европе.
До своего отправления в поход Филипп Смелый укрепил свой престол, настояв на проведении в августе 1284 года бракосочетания Филиппа Красивого и юной Жанны I Наваррской. Жениху шел 16-ый год, невесте было 11 лет. Стройный атлетичный сдержанный блондин вступил в обладание своей полнеющей на глазах брюнеткой и ее богатым графством, и скромным пиренейским королевством немедленно. Нового короля Наваррского Филиппа Красивого от обладания самым прекрасным королевством христианства отделяло всего 14 месяцев. Ему было 17 лет, когда внезапная смерть отца возложила на его голову французскую корону в октябре 1285 года.
