На широких просторах Дальнего Востока, в ложбине между сопками Приморского края, расположился закрытый город Фокино. Его берега омывают воды залива Стрелок и соседней бухты Чажма, некогда хранившей невидимую угрозу. С годами природа восстановила свои раны, но память о трагедии 10 августа 1985 года остаётся нетленной в сердцах людей.
Атомная подлодка проекта 675 «К-31» вступила в строй Тихоокеанского флота в 1965 году, а спустя двенадцать лет, получив новое обозначение «К-431», вошла в состав 29-й дивизии 4-й флотилии. Лето 1985 года ознаменовалось для субмарины очередным ремонтным циклом, завершившимся подготовкой к перегрузке ядерного топлива.
В реакторном отсеке стояли два реактора ВМ-А — такие же, как на первой советской АПЛ «К-3 „Ленинский комсомол“». Перегрузка топливных элементов на таких реакторах проводилась лишь раз в 5–7 лет при полностью остановленной установке. Спустя два десятилетия службы настала третья по счёту перезагрузка.
Процесс замены топлива в ядерной установке регламентирован множеством технических процедур: герметизация переборок, демонтаж усиленных и лёгких секторов корпуса над реактором, снижение давления теплоносителя, ослабление шпилек соединительных люков и подъём крышки при помощи плавкрана на специализированных траверсах. Любая ошибка грозила смещением компенсирующего стержня и началом незапланированной цепной реакции.
Вахтовый состав береговой технической базы (БТБ) судоремонтного завода бухты Чажма, отточивший алгоритм операций годами практики, доверял своему опыту — и во многом это доверие сыграло роковую роль.
9 августа было проведено гидродинамическое испытание лишь одного реактора: в другом теплоноситель просачивался сквозь медное уплотнение. Поиски причины привели к обретённому в прокладке куску сварочного электрода, оставшемуся там после предыдущей замены топлива. Норма предписывала приостановить работы, однако ремонтная бригада решила продолжить процедуру в срочном порядке.
В смене отсутствовали командир и главный инженер БТБ, а также часть высшего офицерского состава — все находились в отпуске. Запасного уплотнения не обнаружилось, а субмарина готовилась к полной боевой готовности. Давление сжатых сроков породило искушение завершить разгрузку тайком и до прибытия руководства.
Утром 10 августа работы стартовали под наблюдением временно исполняющих обязанности офицеров. К 11:00 реактор был частично разобран, но из-за неправильной установки траверсы крышка поднялась с перекосом, и компенсирующий стержень ослабил контроль над активной зоной.
В 11:55—12:00, по одной из версий, подъём стержня вызвала резкая качка плавмастерской от прошедшего с большой скоростью катера-торпедолодки, но скорее всего причиной стало ненадёжное крепление крышки. Малейшее смещение привело к цепной реакции и мощному выбросу энергии.
Энергия двух взрывов, эквивалентная нескольким сотням килограммов тротила, выбросила 12-тонную крышку реактора вверх, после чего она упала в воду и пробила корпус лодки. Все десять участников операции моментально погибли, а ударная волна сорвала с дока орудия и накренила соседние корабли.
Радиоактивная пыль и осколки топлива образовали вокруг бухты Чажма зону загрязнения диаметром несколько сотен метров. Чёрное облако последующими ветрами понесло в сторону завода и посёлка Шкотово-22 (ныне Дунай).
Команда субмарины и аварийные расчёты нескольких кораблей приступили к борьбе за живучесть «К-431»: продували балласт, выравнивали дифферент и тушили пожар. Без средств защиты моряки работали в зоне излучения до полудня, пока капитан III ранга В. П. Сторчак не принял на себя руководство и организовал эвакуацию основной части экипажа.
Пожар в реакторном отсеке удалось локализовать лишь к 15:30 путём затопления водой. Спустя два часа в бухту прибыли высшие офицеры Тихоокеанского флота, лично контролировавшие спасение лодки и героический вход капитан-лейтенанта О. Мольво в отсек с остатками корпуса реактора.
К 24 августа основные спасательные работы были завершены: корпус «К-431» заделали, залили бетоном и похоронили на дне плавдока. Одновременно в течение недели около 150 человек сменами измеряли радиационный фон, а с 6 сентября более 2 000 военнослужащих и гражданских очищали берега завода от радиоактивных грязевых отложений и уничтоженного покрытия.
Погибли 10 человек, их захоронили под бетонной плитой в могильнике радиоактивных отходов. Ещё 2209 ликвидаторов получили значительные дозы облучения, но лишь 290 из них официально признаны участниками аварии. Остальные до сих пор борются за признание своих заслуг и компенсации.
Сегодня уровень радиации в бухте Чажма нормализован, посёлок Дунай не пострадал, а останки «К-431» в 2010 году утилизировали. Пройдут годы — и вместе с ушедшими очевидцами может угаснуть память о подвиге и халатности. Но молчать о прошлом значит предать будущее.
Автор материала: Аким Халиуллин
