Когда в 1947 году Индия получила долгожданную независимость, ее позиции не так уж отличались от стран, которые смогли войти в высшую лигу, таких как Корея или Китай. Сегодня она среди лидеров во многих отраслях, от цифровых технологий до фармы, но при этом остается очень бедной. Даже китайский уровень благосостояния большинству индийцев может только сниться.
Все дело в своеобразной модели экономической модернизации. С 1947 по 1991 год индийские власти старались запустить экономический рост командными методами. В итоге, темпы роста составляли 3-4%. При этом население увеличивалось примерно на 2% в год. Цифры эти неплохо смотрятся для Швейцарии, но ничтожно малы для развивающейся страны.
В этой статье мы расскажем, где именно лидеры Индии до 1991 года зашли не туда. А в следующем материале расскажем, как республика смогла нащупать свою траекторию роста, и позволит ли она когда-нибудь решить ее извечные проблемы.
Вопрос о земле: почему Индия всё ещё недоедает
Согласно Мировому индексу голода, 18% индийцев недоедают, а 35% детей страдают от задержек роста из-за плохого питания. Две трети живут меньше, чем на $5 в день, а половина обитает в трущобах. Ситуация меняется, но очень медленно.
В статьях об модернизации Китая, Японии, Кореи и Тайваня, мы рассказывали об их моделях экономической модернизации. Сперва эти страны провели земельную реформу — большинство полей раздали крестьянам.
Свободные мелкие хозяйства производительнее крупных, им легче прокормить бедную страну. Фермеры становятся классом, способным покупать внутренние промышленные товары, обеспечивая рост более сложных отраслей. Идеолог земельных реформ в Азии, американский экономист Вольф Ладыжинский рекомендовал такую же реформу и в Индии. Но провести ее не решились. Почему?
Ключевые индийские премьер-министры первых десятилетий — Джавахарлал Неру (1947-1964) и его дочь Индира Ганди (1966-1977, 1980-1984) называли себя социалистами, однако в решениях вопроса о крестьянах действовали весьма консервативно.
Вопрос о земле стоял остро. После раздела Британской Индии, в Пакистане оказалась главная житница региона — провинция Синд, а также часть плодородного Пенджаба. А вот самые населенные территории достались Индии. Экономический разрыв между землевладельцами и крестьянами-арендаторами обрекал миллионы на бедность, и не создавал стимулов для развития сельского хозяйства. На селе была огромная скрытая безработица. В северных штатах действовала придуманная британцами система заминдари, очень похожая на крепостное право.
Индийская земельная реформа, стартовавшая в 1951 году, не ставила целью раздел земли между всеми. У нее были другие приоритеты:
-
Более справедливые условия аренды земли — иногда, но далеко не всегда, с постепенной передачей собственности на землю самим крестьянам;
-
Избавление от посредников, которые собирали аренду с крестьян в интересах землевладельцев, нередко силовыми способами;
-
Перераспределение излишков земли землевладельцев в пользу безземельных крестьян — например, через установление пределов владения;
-
Объединение разрозненных владений.
Исследователи называют однозначно успешными лишь вторую группу мер — избавление от посредников. Остальные либо не принесли пользы, либо навредили.
Во-первых, землевладельцы сопротивлялись реформам, используя весь арсенал средств — от лоббизма до насильственного изгнания крестьян-арендаторов, чтобы те не получили право наследственной аренды.
Второй фактор — федерализм. Индия — этническая федерация с высокой автономностью субъектов. Поэтому земельную реформу проводили штаты исходя из своей политической ситуации.
Если у власти были правительства под влиянием землевладельцев, те тормозили реформу. И наоборот — самые радикальные распределения земли произошли в Керале и Западной Бенгалии, штатах с влиянием индийских коммунистов.
В-третьих, реформа растянулась на десятилетия. «Операция Барга» в Бенгалии — радикальное распределение земель лендлордов между крестьянами, которое считают лучшим примером реформы в Индии, началась в 1978 году. А в беднейшем индийском штате Бихар последнее ключевое постановление по земельной реформе было принято в 1986 году!
Некоторые исследователи, суммируя результаты реформ, приходят к выводу, что эти меры даже негативно повлияли на аграрную продуктивность. Другие отмечают, что положительные эффекты все же были — аграрная реформа снизила уровень нищеты на селе.
Еще одним проектом, способным улучшить положение на селе, была концепция бомбейских экономистов К. Н. Вакила и П. Р. Брахмананда. Они предлагали развернуть программу, которая направила бы безработных крестьян на производство кустарных товаров — игрушек, обуви, простых промышленных продуктов питания.
Этот класс потреблял бы собственные товары и быстро встал на ноги, а инвестиции окупились бы всего за несколько лет. Очень похоже на идеи Генри Форда, который продавал автомобили своим рабочим.
Но одержимые идеями индустриализации экономические планировщики в индийском правительстве эти предложения проигнорировали. Сельский класс мелких собственников так и не сложился, неравенство сохранилось, а преобразования не заставили аграриев внедрять передовые методы.
Зеленая революция: почему Индия недоедает, но не голодает
В 1965-1966 годах в Индии случился голод из-за сильной засухи. Страну спасало лишь американское зерно, от которого та стала зависеть еще в 1950-х.
В 1966 году преемник Неру, премьер-министр Лал Бахадур Шастри (он правил всего 19 месяцев и умер на переговорах в Ташкенте) запустил единственный масштабный экономический проект той эпохи, который можно считать эффективным — Зеленую революцию.
Зеленая революция — кампания по рационализации сельского хозяйства. Фермеров поощряли выращивать более устойчивые гибридные сорта риса и пшеницы, использовать удобрения, пестициды и технику.
Ключевым успехом Зеленой революции стало то, что если до нее прирост производства продовольствия был экстенсивным — за счет обработки новых земель (привет подсечно-огневому методу), то после нее стал интенсивным — за счет более устойчивых и эффективных аграрных практиках на той земле, что уже использовалась.
Если в 1955 году с 1 га собирали в 700 кг пшеницы и 870 кг риса, то в 1985 — уже 2030 и 1560 кг соответственно. Эффектом мультипликатора стал спрос на промышленную продукцию, необходимую для обработки земли — удобрения, инструменты, технику.
Но реально спасти страну от недоедания не вышло. С 1950 по 1991 темпы роста производства продовольствия составляли 2,7% в год при темпах роста населения более 2%. Если в 1960 году среднестатистическому индийцу было доступно 384 г зерна (пшеницы или риса) и 3,2 г масла, то в 1990 году — 432 и 5,3 г соответственно. А по бобовым цифра только снизилась — с 65 до 41 г.
Финансовая выгода от «революции» осела в карманах землевладельцев — раньше они сдавали землю в аренду, то теперь многие из них начали культивировать ее, используя наемный труд, что оказалось куда рентабельнее. Снизилась безработица и выросли доходы — всего за два года оплата труда наемных крестьян выросла в два раза, но не структурное неравенство.
Идеалистическая промышленность Неру: политическое важнее рационального
Индийские политики первых десятилетий ставили ценности или сиюминутные политические цели выше экономической целесообразности. Сама модель индийской экономики была предложена Джавахарлалом Неру — человеком с очень своеобразными этическими представлениями об экономике.
Неру свято верил, что независимость начинается с отказа от импорта. А больше всего Индии не хватало именно продукции тяжпрома, особенно стали. Эта идея была чисто политической, а не экономической — имея огромный внутренний рынок, Индия могла не опасаться слишком сильной зависимости от экспорта и роста за счет него.
Подпитывал эти мысли экономист Прасанта Чандра Махаланобис, который, не занимая никакого реального поста, стал серым кардиналом и архитектором системы. С Неру они грезили сталелитейными или химическими городами-заводами, прямо как в СССР — но без сталинской жестокости.
Был учрежден орган экономического планирования — в 1951 году началась первая пятилетка. Как и советский Госплан, модель делила экономику на два сектора — производство средств производства и потребительские товары, и отдавала предпочтение первой группе.
А в 1956 году ключевые отрасли промышленности были «зарезервированы» за государством — частники работать в них не могли. Необходимость такого экономического режима оправдывали тем, что у бизнеса нет ресурсов для инвестиции в эти отрасли. Это было справедливо для 1950-х, но в 1960-х средства появились — в 1960-х одна из крупнейших бизнес-семей Индии Бирла несколько раз просила у правительства право открыть сталелитейный завод, но получала отказы.
А еще Неру презирал капиталистическую конкуренцию и идею, согласно которой прибыль — мерило эффективности. В Корее тоже были пятилетки и госкапитализм, но давая компаниям деньги, государство намеренно сталкивало их лбами, стимулируя естественный отбор. Для индийского лидера такой образ мышления был противен — поэтому государственные инвестиции поистине сталинских масштабов всегда приводили в первую очередь к росту бюрократии и коррупции, а к развитию экономики — лишь иногда.
Местами это выглядело смешно — государственные заводы, укомплектованные персоналом и оборудованием, простаивали годами из-за нехватки какого-то простого расходника или компонента. Часто вспоминают основанный в 1979 году завод удобрений в Халдии, штат Западная Бенгалия, на котором трудилось полторы тысячи человек. Тот не выпустил ни грамма удобрений за 21 год работы, при этом исправно получая финансирование из бюджета.
Как бы то ни было, первые успехи индийской индустриализации были мощными. С 1950 по 1964 год объем индустриального производства вырос в 2,8 раз. При этом в потребительских товарах рост был куда более сдержанным, а в некоторых секторах, таких как текстильная промышленность, в которой когда-то Индия была впереди планеты всей, наблюдалась стагнация.
Еще одной проблемой стало недостаточное внимание к энергетике — в Восточной Азии она обычно становилась приоритетом на самом старте модернизации. В Индии есть нефть и газ, однако долгие годы их месторождения почти не разрабатывали. Международные компании не интересовались Индией, так как энергоресурсы пришлось бы продавать самим индийцам и задешево. Куда меньшая выгода, чем добыча в Норвегии или на Ближнем Востоке, где людей мало, и можно продать подороже богатым странам.
Поэтому энергию десятилетиями недополучали и промышленность, и потребители. Индия начала разрабатывать нефтяные месторождения лишь в 1960-х благодаря СССР. Нефть на мировом рынке тогда была дешевой, поэтому страна не спешила наращивать добычу — и потому сильно пострадала от кризиса 1974 года, когда за несколько месяцев цена на нефть выросла в 4 раза.
Ситуация стала исправляться лишь в 1980-х, когда добыча выросла, и топливо стало доступнее. Это стало одним из стимулов для экономики, темпы роста которой в 1980-х выросли до 5,5% в год — лучшие показатели до 1991 года.
License Raj — придушенные ММСП
Выстраивая систему с государственным доминированием в экономике, индийское правительство сохранило частную собственность на мелкие и средние предприятия, а также на крупные в неключевых индустриях. Но оно жестко контролировало частников через сложную и разветвленную систему лицензирования.
Каждое предприятие, кроме самых мелких, должно было получать лицензию на почти любое действие: на расширение производства, импорт компонентов, запуск нового продукта и так далее. Производство сверх заявленной мощности без лицензии было преступлением.
Чтобы рассматривать заявки от предприятий потребовалась армия квалифицированных бюрократов, которой в Индии было просто неоткуда взяться. Окончательное слово о судьбе бизнесов часто принимали люди, едва ли понимающие, что они делают, а рассмотрение заявок занимало много месяцев или даже годы.
Система была поистине удушающей — поэтому с горькой усмешкой ее называли «License Raj» (дословно — лицензионное правление), по аналогии с British Raj — так в стране называли период под властью Британской империи.
License Raj был нужен для контроля за бизнесом и в политическом, и экономическом смысле. Правительство боялось, что частный сектор будет тянуть одеяло на себя, забирая ресурсы у ключевых отраслей.
Система просуществовала вплоть до либерализации в 1991 году, хотя в 1980-х была частично демонтирована.
Популизм и зверства: апофеоз слишком политической экономики
С середины 1960-х и примерно до 1980 года ситуация стала ухудшаться. Скромные темпы роста индийской экономики упали до значений, которые в такой стране можно считать стагнацией.
Это сопровождалось и сменой содержания политического фактора в экономике. Если Неру и его люди были по большей части честными, но не очень талантливыми идеалистами, его дочь Индира Ганди ушла в другую крайность.
Возглавив Индию в 1966 году после смерти Шастри, она получила страну, которая стремительно теряла веру в правящую с 1947 года партию Индийский национальный конгресс. Шастри нащупывал пути выхода из кризиса, основанные на либерализации и поддержке предпринимательской инициативы — но умер слишком не вовремя.
Борясь за народную любовь, Индира выбрала другой путь: радикализировала левую риторику Неру, и превратила ее в агрессивный популизм, в котором сиюминутные подачки массам были важнее, чем приоритеты долгосрочного роста.
Известный индийский писатель Гурчаран Дас горестно писал:
«После смерти Шастри ценности покинули нашу политическую жизнь, а управление стало аморальным. Возник новый персонализированный стиль политики. Институты начали разрушаться».
Индира усилила давление на частный бизнес и раздула госсектор, довела до абсурда ценообразование и национализировала банки. Число работников в организованном секторе Индии (фирмы с числом сотрудников больше 10 и официальным трудоустройством), напрямую зависящих от государства, достигло 70%. Увеличилась коррупция и изоляция Индии от мирового сообщества.
Разрушительный антимонопольный закон 1969 года запретил расширение любой группе с совокупными активами более 200 млн крор.
В 1974 году в Индии начались протесты против экономического курса правительства. Год спустя Верховный Суд (не забываем, что республика всегда была и остается настоящей демократией) попытался лишить Индиру власти из-за манипуляций на выборах. В ответ она ввела режим чрезвычайного положения, который на два года превратил ее в тоталитарного правителя.
Апофеозом этого периода стала программа добровольно-принудительной стерилизации бедных мужчин, которую задумал сын Индиры Санджай Ганди. Правительство Индии пыталось снизить рождаемость еще с 1950-х, но ничего не выходило. Санджай предложил матери радикальный вариант — стерилизовать мужчин.
Сначала — тех, кто согласится добровольно. Но когда KPI оказались не выполненными, Ганди начали давить на чиновников, требуя ускорить темпы. На местах это превратилось в принуждение, когда полиция загоняла бедняков в кабинет врача (а зачастую — грязный фургон) дубинками.
Программа была свернута в январе 1977 года. Было совершено от 6 до 8 миллионов стерилизаций, при этом около 2 тысяч мужчин погибли от последствий операций. Санджай погиб в авиакатастрофе в 1980 году, а в 1984 году Индиру убили ее же телохранители.
В 1984-1989 годах Индией руководил Раджив Ганди — старший сын Индиры. Он начал либерализацию экономики и демонтаж наиболее одиозных творений своей матери и деда. Однако масштабные либеральные реформы, полностью перестроившие экономику страны, начались в 1991 году, когда премьером стал Нарасимха Рао. Напомним, что Китай прошел через похожие реформы еще за 14 лет до этого.
О современном состоянии индийской экономики и ее перспективах расскажем в следующей статье.
Автор: Александр Артамонов
