В декабре 2015-го к власти приходит оппозиция во главе либеральным консерватором Маурисио Макри. Относительно богатый Буэнос-Айрес верит в президента «из своих», который сбросит оковы протекционизма и заведёт машину потребления. Доллар отпускают в свободный полёт, инфляция взмывает ввысь вместе с ним, но средний класс не отчаивается: это просто временные издержки на пути к дешевым айфонам с доставкой на дом. Иллюзия открытой международной торговли жива как никогда: Amazon и eBay всё чаще мелькают в истории браузеров. Моя книга пришла к порогу дома за месяц — «всего лишь» за месяц, по местным меркам.
В декабре 2015 г. Макри приходит ко власти, в марте 2016 г. объявляют о снятии ограничений по доставке из зарубежных магазинов, в июле официально подтверждают план, а в августе решение вступает в силу. Постепенно люди понимают, что это ловушка.
Кандидаты в президенты не всегда обещают и думают в правильном порядке, особенно учитывая накал страстей в аргентинской политике, сравнимый лишь с футболом. Думать, как остановить лихорадку заграничных покупок, приходится осторожно: слушать лязганье тысяч кастрюль на очередной забастовке правителям явно не по душе. Барьеры нельзя закрепить в законах, ведь пообещав перемен, можешь прослыть пустословом. Зато по старой традиции можно наплести бюрократической паутины так, чтобы от одной мысли о почтовых приключениях люди обходили зарубежные онлайн-магазины стороной. Разделять и властвовать в этом случае нетрудно: почта и таможня и так друг с другом не ладят.
Поэтому посадить их нужно в одно здание. Такое, до которого добраться можно только через самую загруженную развязку, уклоняясь от портовых грузовиков, или пешком мимо пары вокзалов, трущоб и автозаправок. И то не с первой попытки: иногда здесь, как говорят местные, «нет системы» (что обычно можно понимать как «админ отпросился пораньше»). А главное, внутри никаких излишеств в виде указателей, стульев или доступных для вопросов сотрудников.
Из любви к инфографике и в порыве поддержки молодых дизайнеров я заказала пару плакатов у небольшой британской студии с доставкой на дом. Ничто не предвещало проблем, пока не пришла телеграмма с инструкциями. Заплатить налог, отсидеть живую очередь за паролем к системе таможни, заполнить декларацию на сайте, где привести в порядок сумели только домашнюю страницу, и сходить на почту, снова пешком. Ходить, конечно, полезно, но не по инстанциям.
«Упрощённая таможенная декларация»: просто признайтесь пользователю, что «на этой стадии помощь недоступна». Жаль, теперь не воспроизвести мою изначальную ошибку про float 70.0, которого нигде не было.
Наконец, «user journey» пройден (интерфейс аргентинских приложений — целая отдельная тема), и я бодро направляюсь на почту. Очередь плотно тянется из двери во двор и за железные ворота, но, наверное, это те, кто проиграли битву с многооконным веб-динозавром. А у меня всё готово! «Знаете, здесь у всей очереди всё готово», — отвечает работница почты из-за предусмотрительной перегородки. Два часа на ногах, только чтобы услышать почтового клерка: «Хм, да, у вас всё в порядке. Только теперь поговорите с Родриго, он где-то в зале». Среди сотни людей.
Это 2014 год, когда и зал, и очереди, и сложность их изгибов были в пару раз меньше. Спокойный день по нынешним стандартам. В этом году ни камеры, ни настроя для фото не было, а съёмка коллапса системы с моим лицом приезжей гринго обязательно кого-нибудь да задела бы.
Родриго удалось вычислить не сразу. Он записал мой номер отправления на клочке бумаги под десятком других, и вот посылка готова к выдаче — как только придёт моя очередь. Это другая очередь (Level 2!), на этот раз в таможню. Она хитро переплетается со змейкой людей, направляющихся к почте, и вставать в неё позволяется, как только твоё имя назовут по списку. Тогда зачем им все эти выключенные экраны? Наверное, для декора — так моя бабушка поставила старый монитор в спальне и накрыла тюлем из трепета перед современной техникой.
Где-то час спустя таможенник всё-таки выкрикивает моё имя — место на полу под шаткой офисной перегородкой, обклеенной угрожающей сигнальной лентой «Peligro», достанется какому-нибудь другому счастливчику. Ещё через два долгих часа в конце второй очереди я понимаю, что таможенников слушаются не все. Незаметно прошмыгнув в начало мимо честных дураков и упрёков собственной совести, особо хитрым удаётся попасть за заветную глухую дверь, отделаться выговором и выйти с посылкой через несколько минут.
За окном темно, двери на вход уже закрыты, телефон разрядился. Остаётся только слушать, как соседу по очереди то доставляют посылки без вопросов, то шлют телеграммы, просроченные и свежие, то на таком бланке, то на другом, но неизменно с указанием сходить на денёк на таможню за доставкой на дом.
В секции таможни к концу подходит третья очередь, теперь двадцать минут — всё равно, что две. Из-за серой стены выносят мой тубус с плакатами, которые обошлись мне в пару десятков фунтов и один день жизни. «A это у вас точно не литографии? В следующий раз декларируйте сумму как следует, вы тут два доллара налога недоплатили». Следующего раза не будет: завтра мой самолёт в Россию, и у меня остаётся только 20 часов, чтобы собрать всё и улететь за океан.
Я не говорю, что стоит тешить самолюбие, равняясь на неудачи других. Почта России прошла интересный и достойный путь в последние несколько лет, хотя ей наверняка есть над чем поработать. После возвращения я ещё не успела убедиться, что Почту хвалят не впустую, но в свете недавних перестановок и ограничений электронной коммерции любопытно, чего стоит ожидать и что может пойти не так. Иногда наблюдения за тем, как бывает хуже, вызывают здоровый страх перед хаосом и напоминают, что у нас есть силы быть лучше.
Источник
