Свой заключенный материал о литературной классике вряд ли стоит начинать с пережёвывания старых мыслей. Ранее я уже писал о критериях «шедевра на все времена» и о том, чем такие произведения отличаются от нематериального музейного экспоната (спойлер: должно быть актуально и интересно читать). Более подробно на эту тему — вот здесь:
Но без душного вступления тут всё-таки не обойдётся. Я хочу пояснить, что именно понимаю под словосочетанием «классическая литература». Никаких ссылок на культурологов, искусствоведов и т.д., это просто «реальность, данная мне в ощущениях». Мне и миллионам других людей.
Слово «классический» применительно к искусству регулярно используют в значение «консенсусно являющийся великим, повлиявшим на многие другие работы стандартом качества в определённом жанре». Например, классический шутер Half-Life, классический боевик Терминатор и т.д. Однако «классическая литература» — это прежде всего о произведениях конкретного исторического периода (Новое время, т.е. конец XVII — начало XX века) и конкретных художественных стилей: неоклассицизм (в России известный как просто классицизм), сентиментализм, романтизм, реализм, натурализм, символизм + «новая драма» в театральном искусстве. В 1914 году началась Первая Мировая, до неузнаваемости поменявшая облик западной культуры. Модернизм существовал и прежде, но в Новейшее время вдавил педаль в пол: люди не просто стали писать по-другому — они будто мыслить стали немного иначе (в наших краях масло в огонь подлила революция и реформа языка, но это другая история). Литература модерна, равно как и оппонирующего ему соцреализма, отличается от классической литературы также, как запряжённая лошадьми повозка отличается от автомобиля с двигателем внутреннего сгорания. Поэтому когда «классическим» называют творчество Булгакова, Ремарка и тем более постмодерниста Набокова, меня если и не бомбит, то маленько скукоживает. Справедливости ради, в разгар ХХ века творили и консервативные ребята вроде Арчибалда Кронина, но даже в его творчестве влияние модерна не отсутствует полностью.
Итак, в этом материале НЕ будет:
Гомера/Софокла/Вергилия — это античная литература, музейный экспонат. Стоит читать отдельными, наиболее интересными частями и составлять представление об этих произведениях в общих чертах;
Алигьери/Боккаччо/Чосера — это средневековая литература, музейный экспонат. См. выше;
Мигеля Сервантеса — это литература Возрождения (маньеризм или типо того), прочитать «Дон Кихот» полностью конечно можно, но будет скучновато. Для общей эрудиции вполне хватит краткого пересказа;
Шекспира — его не нужно читать, его нужно СМОТРЕТЬ, желательно в театре (да, вот прям ножками туда идти, топ-топ, ну или на колёсиках). В виде пьес его творчество бессмертно, а вот на бумаге оно слегка тускнеет, каким бы удачным ни был перевод.
Не будет и классической (тут без вопросов) литературы XVIII века — неоклассицизма/сентиментализма. Она зачастую читабельная, но удивить чем либо современного взрослого человека вряд ли сможет, поэтому и рекомендовать такое всем подряд я не стану. Впрочем, «Кандид» Вольтера всё ещё актуален.
Про XX век и модернизм я уже упомянул. Одно произведение из начала прошлого столетия в этот лонг всё-таки затесалось.
В первую очередь я хочу уделить внимание большим «взрослым» романам. Но есть много достойных авторов и классических произведений, которые по тем или иным причинам не будут упомянуты в основной части материала. Немного про них.
Детская литература: «Остров сокровищ», «Ветер в Ивах», «Принц и нищий», серия романов про Тома Сойера (я в курсе, что Твен поднимал много серьёзных тем, не душните), серии книг про страну Оз и Алису, сказки Андерсена, Гофмана, братьев Гримм и многое другое.
Поэты: Эдгар По, Уолт Уитмен, Шарль Бодлер и прочие. Это отдельная, сложная и слишком личная для каждого человека тема. Не уверен, что смогу о ней хорошо написать.
Литература ужасов/готические романы: «Франкенштейн», «Легенда о Сонной лощине», «Дракула» и т.д. Появление хоррор-фильмов плохо сказалось на подобного рода книгах, для воспитанного на аудиовизуальном контенте человека они уже откровенно не выполняют основную функцию, изначально заложенную авторами, т.е. не пугают. Однако погрузить в мрачную атмосферу способны до сих пор. Примерно так же дела обстоят дела с детективами (Конан Дойль, Уилки Коллинз): вы скорее всего догадаетесь, что убийца — дворецкий, так что читать имеет смысл в первую очередь любителям викторианской Англии и её атрибутов.
Научная фантастика — ещё одна специфическая тема. И если творчество Жюля Верна сегодня кажется довольно наивным (хоть и небезынтересным), то Герберт Уэллс — это прям железобетонная база и must read для поклонников жанра. «Машина времени» и «Война миров» вышли в конце позапрошлого века, но поверьте: даже сейчас они способны дать пищу для ума.
Есть ещё один маленький вопрос, на который сразу хочется дать внятный ответ. Из 10 выдающихся романов, которым посвящён этот лонг, 5 написаны французами, ещё 5 — англоязычными авторами. Почему так-то ? Где авторы из других государств ?
Разгадка проста. В XIX веке, в период расцвета классический литературы именно Франция и Британия были абсолютными культурными и политическими гегемонами в Западном мире. И если в музыке и живописи они ещё теснились, то словесное искусство оставалось в первую очередь за ними. Это не означает, что в Испании, Пруссии или Австро-Венгрии не писали хороших книг, просто гражданам этих стран (вернее, авторам, писавшим на «провинциальных» языках) было гораздо сложнее продвигать своё творчество на международном рынке, а следовательно, они с меньшей вероятностью становились популярными и продолжали оставаться на слуху до наших дней (разве что в философии — там рулили немцы и «толкали» своих). В этой связи абсолютным феноменом является норвежская классика — например, Генрик Ибсен и Кнут Гамсун. «Кукольный дом» и «Голод» однозначно заслуживают внимания, но я всё-таки ценю их не так сильно, как представленные ниже шедевры. Русская классика — разговор отдельный, на эту тему у меня уже был лонг. Что касается литературы Восточного мира и тем более Африки и Латинской Америки, то я откровенно слабо с ней знаком. Если можете подсказать действительно крутые вещи — напишите в комментах.
Это не топ, книги расположены приблизительно в порядке их публикации. Спойлеры присутствуют, но не критичные.
Ну и традиционное примечание: моё мнение вовсе не претендует на истину в последней инстанции — оно, собственно, этой самой истиной и является.
———————————————————
Оноре де Бальзак — «Шагреневая кожа» (1831)
Молодой разорившийся дворянин Рафаэль от безысходности решает покончить жизнь самоубийством. Зайдя напоследок в лавку древностей, он обнаруживает там любопытный артефакт: кусочек шагреневой (шероховатой) ослиной кожи. Продавец рассказывает о магических свойствах предмета: якобы тот способен выполнять любое желание своего хозяина в обмен на годы из его жизни. Рафаэль покупает кожу и вскоре обнаруживает, что продавец ему не соврал…
Несмотря на то, что Бальзак родился в достаточно богатой семье, его отец, будучи «поднявшимся» выходцем из крестьян, знал цену упорному труду и не баловал сына излишними деньгами. Обеспеченный весьма достойным образованием, будущий писатель тем не менее снимал крошечную комнату на чердаке в одном из беднейших районов Парижа, поэтому с нуждой был знаком не понаслышке. Вместе с тем, отцовское воспитание не прошло даром: Бальзак был целеустремлённым человеком и считал, что настоящего успеха можно добиться только работая не покладая рук (в его случае держащих перо и бумагу). Эти факторы во многом повлияли на содержание и посыл романа.
Старик-антикварщик, толкнувший Рафаэлю странный артефакт, сам никогда им не пользовался. Он заявляет своему покупателю, что низменные удовольствия, тем более добытые без всякого усилия, его совершенно не интересуют. И лишь знание, по мнению пожилого мужчины, способно даровать истинное счастье и бессмертие души. Вопреки библейской мудрости («знание преумножает печали»), продавец видит в изучении мира путь к осознанному существованию, рассматривает человеческий разум как инструмент по созданию собственных, ничем не ограниченных миров. Таким образом, Бальзак даёт понять, насколько крутым является ремесло писателей и других деятелей искусств.
Мысль – это ключ ко всем сокровищницам, она одаряет вас всеми радостями скупца, но без его забот. И вот я парил над миром, наслаждения мои всегда были радостями духовными. Мои пиршества заключались в созерцании морей, народов, лесов, гор. […]
Вот где, – сказал он, ударяя себя по лбу, – вот где настоящие миллионы! Я провожу свои дни восхитительно: мои глаза умеют видеть былое; я воскрешаю целые страны, картины разных местностей, виды океана, прекрасные образы истории. […]
О, как же предпочесть лихорадочное, мимолетное восхищение каким-нибудь телом, как же предпочесть крушение всех ваших обманчивых надежд — высокой способности создавать Вселенную в своей душе ?..
Образ хозяина лавки и роковая сделка могут натолкнуть на мысль о сходстве «Шагреневой кожи» с другим классическим романом о «продаже души» — «Фаусте» Иоганна Гёте. Но там в качестве инициатора сделки выступает злой дух и прислужник Дьявола Мефистотель, а сама книга полна религиозно-философского пафоса. Бальзак же, в полном соответствии с тенденциями французских мыслителей того времени, рисовал своего антиквара скорее в деистическом ключе: это не сила Зла, а хранитель вселенской мудрости, нашедший ключ к бесконечному-вечному через просвещение. Да и навредить своему покупателю он вовсе не желает — тот сам делает свой выбор, а продавец всего-навсего выступает посредником в получении уникального (хоть и горького) жизненного опыта.
Рафаэль был меркантильным человеком, все мысли которого занимали лишь материальные ценности и похоть. В прошлом, ещё до покупки артефакта, он потратил кучу денег и сил ради того, чтобы влиться в общество роскошной помещицы, обладающей внушительным капиталом. Мадам была к нему безразлична, но он всё равно продолжал за ней ухаживать в расчёте на то, что в браке «инвестиции» окупяться. А вот скромную, чистую сердцем дочку хозяйки гостиницы, которая была очень добра к Рафаэлю, молодой человек долгое время игнорировал.
Стоит ли вообще упоминать, что шагреневая кожа стала не лучшей покупкой в жизни парня ? Что деньги и женщины ему быстро надоели, а настоящего счастья он всё никак не обретал, попутно лишь медленно убивая своё тело и приближая бесславный конец ? Антипотреблядский посыл романа довольно очевиден, равно как и метафора «время — главная валюта человека». Но Бальзак не опускается до душного морализаторства — напротив, история ощущается живой, настоящей. Да, в основе сюжета романа лежит фантастическое событие, но это никак не мешает ему быть прекрасным образцом реализма — жанра, ориентированного на правдоподобное отображение действительности, где в качестве художественного приёма может выступать в том числе и всякая чертовщина (см. творчество Гоголя). И пускай полутонов в истории немного, но это никак не мешает ей проникнуться. Поверьте, трогательный твист в заключительной части книги не оставит вас равнодушным.
Литературный язык Бальзака «жирный», изобилующий яркими эпитетами и детальными описаниями предметов, интерьеров, лиц. Причём изобилие это совершенно не похоже на ОКР (привет Лев Николаевич в середине карьеры), оно находится ровно на том уровне, который обеспечивает максимальное погружение читателя в материал, при это его не утомляя. Этот факт, вкупе с относительно небольшим объёмом произведения, практически гарантирует, что о потраченном на него времени вы не пожалеете. И пускай каждая минута жизни на вес золота, «Шагреневая кожа» способна дать взамен действительно сильный эмоциональный опыт и даже обогатить духовно. Честная сделка, подводных камней нет !
Что ещё стоит прочитать у автора: «Утраченные иллюзии», «Отец Горио».
Шарлотта Бронте — ««Джейн Эйр» (1847)
Рано осиротевшая Джейн повидала в детстве много несправедливости — то в имении недолюбливавшей её дальней родственницы, то в мрачном приюте. Не потеряв волю к жизни, девушка пытается найти своё место в мире и устраивается гувернанткой к богатому помещику мистеру Рочестеру, который в итоге делает ей предложение. Но Джейн не знает, что мужчина уже много лет хранит страшную тайну, и за своё счастье ей ещё долго предстоит бороться…
Доподлинно неизвестно, в какой степени главный роман Шарлотты Бронте является автобиографическим. Вместе со своими сёстрами, двое из которых тоже стали известными литераторами, она действительно училась в школе-интернете, а после зарабатывала на хлеб преподаванием. Что касается реальной личной жизни девушки, то достоверная информация на этот счёт в сети практически отсутствует. Так или иначе, эта написанная от первого лица книга воспринимается не просто как художественное произведение, а скорее как разговор с писательницей — очень искренний и личный (пускай и односторонний).
Остин не жалуется на жизнь, не грузит манифестами и не пытается дать универсальные решения всех социальных вопросов. Она просто рассказывает историю девушки со скромными внешними данными, которой пришлось столкнуться с самыми разными трудностями на пути к собственному благополучию. Целеустремлённость, трудолюбие, оптимизм, моральные принципы — всё это звучит как штампы из плохого резюме, но именно эти качества помогают героине не сойти с ума и двигаться вперёд. И следить за тем, как эти качества помогают ей принимать ответственные решения действительно интересно.
Напрасно утверждают, что человек должен довольствоваться спокойной жизнью: ему необходима жизнь деятельная; и он создает ее, если она не дана ему судьбой.
Будучи написанной в весьма незавидную для женщин эпоху, «Джейн Эйр» тем не менее почти лишён того, что сейчас бы назвали повесточкой — рассуждения на тему эмансипации появляются в тексте буквально пару раз. И вместе с тем, это одна из самых феминистических историй, когда-либо созданных. Остин не педалирует пол своей героини и не связывает все её неприятности с патриархальным обществом (которое безусловно существовало в тогдашней Англии). Джейн Эйр — это прежде всего человек, а её судьбу легко могут экстраполировать на себя миллионы читателей вне зависимости от их половых признаков. Героиня не решает по щелчку пальца все проблемы, но и не плывёт безвольно по течению. Она берёт на себя ответственность и меняет в своей жизни то, что может изменить, а что не может — принимает с достоинством. Чем не пример для всех нас ? И в те моменты, когда Джейн просто-напросто везёт, это воспринимается не роялем в кустах, а честной наградой — Бога или Вселенной — за пролитые слёзы, натёртые мозоли и не опущенные в отчаянии руки.
Роман вряд ли сможет кого-нибудь удивить сюжетными перипетиями и глубиной проработки второстепенных персонажей, но «приятельский» стиль писательницы так обволакивает, а в главную героиню настолько веришь, что оторваться от чтения невероятно сложно. И до самого конца держишь кулачки за Джейн (Шарлотту ?), чтобы среди этих окутанных паутиной поместий и бесконечных вересковых полей она всё-таки отыскала ключ к собственной гармонии и покою с любимым человеком. Ведь если получится даже у бедной неказистой сироты в английской глубинке позапрошлого века — то почему не должно получиться у нас ?..
Что ещё стоит прочитать у автора: «Джейн Эйр» — с большим отрывом сильнейшее произведение писательницы, остальные на его фоне сейчас смотрятся несколько блекло и вторично. Могу порекомендовать обратить внимание на творчество её сестёр: Энн — «Незнакомка из Уайлдфелл-холла» и Эмили — «Грозовой перевал» (эту книгу читать тяжеловато, но попробовать можно).
Александр Дюма-сын — «Дама с камелиями» (1848)
Случайно попав на распродажу имущества скончавшейся куртизанки, молодой парижанин выкупает там старинную книгу, которую хозяйке подарил один из её любовников, Арман Дюваль. Через пару дней в дом парижанина наведывается сам автор подарка и просит продать ему книгу обратно — она дорога ему, как память о близком человеке. Дюваль начинает рассказывать историю своей любви к падшей и презираемой светским обществом женщине по имени Марго, которая ради парня сначала пожертвовала привычным образом жизни, а потом — и самими отношениями с ним…
Александр Дюма-отец был невероятно успешным человеком, который зарабатывал на литературе баснословные деньги (и незамедлительно тратил их на шлюх и прочие удовольствия). Но называть этого француза писателем не совсем корректно — в его случае речь идёт скорее об ушлом бизнесмене, придумавшем рабочую и легальную схему заработка. Дюма создал своего рода цех по производству текста, на котором за копейки пахали литературные рабы, создававшие как целые произведения, так и их отдельные части. В те времена авторам платили построчно и в интересах хозяина «предприятия» было давать своим подчинённым указание максимально растягивать диалоги и сюжет. Это не могло не сказаться на качестве творчества. Да, книги за авторством чуткого к литературным трендам Дюма-отца долгое время пользовались бешеной популярностью, ведь тогда запрос на историческое чтиво был не меньшим, чем сейчас на попаданцев. У мужика был хороший пиар и впоследствии «Три мушкетёра» с «Графом Монте-Кристо» стали считаться настоящей классикой, хорошей основой для фильмов, спектаклей и т.д. Но сами тексты, на мой взгляд, проверку временем не прошли: это громоздкие, не обладающие стилистической целостностью кирпичи с кучей ненужных персонажей и уходящими в никуда арками. К чему я всё это пишу ? К тому, что сын предпринимателя был совсем другим человеком.
Над младшим Александром Дюма долгое время маячила тень своего отца. Парень прекрасно был осведомлён о ремесле своего родителя, он хотел доказать себе и всему миру, что тоже способен стать успешным, при это творя нечто искреннее, одухотворённое. Он мечтал реализоваться в творчестве за счёт своих собственных усилий и чувств, а не кучи безликих соавторов. Так и родилась «Дама с камелиями» — книга, благодаря которой Александров Дюма в мировой литературе стало двое.
Как и предыдущее произведение из этого лонга, «Дама с камелиями» — история во многом автобиографическая. Молодой Дюма действительно влюбился в куртизанку, и любовь эта была взаимна. Женщина бросила ради парня всех своих богатых ухажёров, но свыкнуться с тихой моногамной жизнью и осуждением общества так и не смогла. Паре пришлось расстаться, а через несколько лет Дюма узнал, что куртизанка скончалась от туберкулёза. Именно связанная с этими трагическими событиями душевная боль и стала питательной почвой для романа начинающего писателя.
Мы вынуждены любить мертвых, так как мы слишком заняты и у нас не остается времени любить что-нибудь другое.
Книга не просто так начинается со спойлеров. У читателя изначально нет ни малейшего сомнения: куртизанка — не жилец, а книгу ей подарил именно бывший возлюбленный, пришедший в дом рассказчика. Этот приём позволяет как бы «быть в моменте» по ходу всего сюжета, особенно не переживать за судьбы героев, а сконцентрироваться на их чувствах, испытываемых на пути к печальному финалу. В результате рождаются невероятной силы образы обречённых влюблённых, против союза которых будто настроена сама Вселенная.
Главная героиня скорее всего тоже осознаёт, что долгой счастливой жизни ей не видать. Марго прозвали «дамой с камелиями» не просто так: она предпочитала принимать в дар именно эти, практически не пахнущие растения, в то время как густой аромат прочих цветов пагубно влиял на ее больные туберкулёзом легкие. Во многом именно предчувствие скорого конца и смотивировало её попытаться оставить порочную работу в Париже ради спокойной, умиротворённой жизни в пригороде с любимым человеком, осведомлённом о её недуге и тем не менее отдавшем предпочтение ей — падшей и больной женщине.
Увы, не всякое прошлое может быть оставлено позади — иногда оно впивается в человека, будто неизлечимая респираторная болезнь, от которой нельзя полностью избавиться, сколько не отхаркивайся. Огромные долги и стыдная репутация делают Марго обузой для семьи Армана, о чём его отец сообщает открыто. Куртизанка для них — пришелец из совершенно другого сословия, которому не место в приличном обществе. И, в отличие от классового снобизма Дарси из «Гордости и предубеждения», это противоречие в тогдашнем французском обществе вполне несложно связать и с сегодняшней эпохой: вряд ли ваши родители будут довольны, приведи вы на ужин известную эскортницу или порнозвезду.
Не желая бросать тень на любимого человека, Марго рвёт с ним, не сообщив об истинных причинах (чтобы парень себя не корил) и возвращается к прежней жизни в Париже. Её поступок — это акт самопожертвования ради любви, эту самую любовь убивающий. Дюма создаёт один из первых и, вместе с тем, один из ярчайших в мировой литературе образов «шлюхи с золотым сердцем», а заодно ставит перед читателем немой вопрос: а могло ли вообще быть по-другому ? Какие изменения должны произойти в обществе, чтобы оно перестало вешать на людей ярлыки ? Могла ли героиня сама от этого ярлыка избавиться, или же она просто проявила малодушие ? И достаточными ли были усилия Армана ? Мог ли отдельно взятый человек повлиять на своё консервативное окружение ?
Всё это, конечно, очень важные и серьёзные темы для осмысления. Но главная прелесть этой книги всё-таки в другом. У Дюма получилось создать историю, которая не способна тронуть разве что людей с какашкой вместо сердца. Да, нам скорее всего не суждено полностью понять, что чувствовал автор (и слава Богу !). Но если каким-то образом и можно с помощью художественных произведений развить в людях столь недостающую сейчас эмпатию, то «Дама с камелиями» подойдёт для этого как нельзя лучше.
Что ещё стоит прочитать у автора: «Исповедь преступника».
Чарльз Диккенс — «Большие надежды» (1860-1861)
Сироту Пипа, которого приёмный отец обучает кузнечном ремеслу, приглашают на постоянную работу в дом к обеспеченной немолодой леди. Влюбившись в её приёмную дочь Эстеллу, мальчик начинает чувствовать брезгливость по отношению к своему происхождению и физическому труду — он желает соответствовать запросам холодной, высокомерной девушки, которую такой воспитала ненавидящая всех мужчин мачеха. И когда анонимный благодетель дарит Пипу обучение в престижной лондонской школе, тот воспринимает это как билет в высшее общество, а значит и шанс на будущую помолвку с Эстеллой. Но реальность оказывается значительно сложнее, и со многими своими иллюзиями юноше вскоре предстоит расстаться…
Большинство написанных Диккенсом произведений можно охарактеризовать как «романы воспитания». Это нравоучительная, слегка наивная литература, в которой нет места полутонам и серой морали: добро довольно чётко сепарировано от зла, порядочные поступки — от подлых, большинству персонажей воздаётся по их заслугам (или грехам). Однако написанная автором под конец жизни книга «Большие надежды» получилась гораздо более «взрослой» и богатой на неоднозначные образы, а трудолюбие, честность и прочие положительные качества здесь вовсе не являются обязательным фактором достижения успеха. Да и само понятие успешности не раз переоценивается главным героем, по итогу в сущности так и оставаясь неопределённым. В романе имеется несколько твистов, а значит спойлеры действительно могут убить интригу и смазать впечатление. Поэтому поделюсь мыслями несколько обтекаемо.
«Большие надежды» — потрясающая книга о несовершенстве мира и трудности принятия этого факта. Рано ставший сиротой Пип ощущает себя лишним и ненужным человеком, отчаянно желает стать частью общества, быть ему полезным, обрести семью (во всех смыслах слова), принадлежать чему-то большему, чем он сам. Сначала, под влиянием усыновившего его мужа сестры, мальчик хочет реализоваться в кузнечном деле и стать уважаемым человеком в своей деревне. Затем, влюбившись в Эстеллу, главный герой грезит о зажиточной аристократичной жизни и статусе, который (по его мнению) поможет растопить лёд на сердце девушки. Когда на Пипа, словно мана небесная, сваливается билет в светское общество, тот нисколько не сомневается, что это божественные силы желают ему финансового успеха, а значит благоволят и его союзу с Эстеллой. В картине мира мальчика его благородство, честность и доброта оказываются признаны по заслугам, потому что Вселенной правит гармония и справедливость. Розовым очкам Пипа вскоре предстоит разбиться, и перед его глазами возникнет истинная, хаотичная природа вещей.
Дети, кто бы их ни воспитывал, ничего не ощущают так болезненно, как несправедливость. Пусть несправедливость, которую испытал на себе ребенок, даже очень мала, но ведь и сам ребенок мал, и мир его мал, и для него игрушечная лошадка-качалка все равно что для нас рослый ирландский скакун.
Для главного героя завоевание места в обществе равноценно завоеванию сердца Эстеллы, семья социальная для него тождественна семье бытовой. Но Пипу не удаётся стать в Лондоне «своим»: лицемерие, алчность, эгоизм аристократии — простому деревенскому парню всё это чуждо. Заработав тем не менее приличные деньги, он возвращается в дом старой леди и понимает, что её дочь всё так же не испытывает к нему никаких чувств. Ожидания Пипа были обмануты так же, как ожидание матери Эстеллы, ограбленной и кинутой своей женихом, в следствие чего она и воспитала свою дочь мужененавистницей. Вишенкой на торте стало известие об истинной личности благотворителя, оплатившего обучение Пипа. Впрочем, это уже серьёзный спойлер, поэтому одну из главных арок романа (как и многие другие) я обойду стороной.
«Большие надежды» — это огромное произведение, но читается оно удивительно легко. Диккенс — не душнила, его слог элегантный и ироничный, а яркие метафоры гарантировано не дадут заскучать. Важные для сюжета второстепенные персонажи раскрываются как интересные личности со своим внутренним миром и внятной мотивацией, они не просто функциональные болванчики — многие из них сами с лёгкостью могли бы стать центром всего повествования.
Но всё-таки главный в этой истории — Пип, с которым в немалой степени ассоциирует себя сам автор (ещё одно великое произведение с автобиографическими элементами). Герой не просто развивается по ходу сюжета — он взрослеет. Казалось бы, литературу на подобную тему стоит относить в разряд «детской», так что же она здесь делает ? Однако взрослеет Пип не только буквально, но и в моральном плане, причём не по годам. Многие его надежды оборачиваются прахом, он вынужден отказаться от своих наивных идей и представлений о справедливости, но вместо того, чтобы озлобиться на мир (подобно мачехе Эстеллы), парень принимает его со всеми несовершенствами и начинает ценить по-настоящему важные вещи. А к такой зрелости все приходят в разном возрасте — дай Бог, если приходят в принципе. Да, Диккенс и в этом романе не обошёлся без своей фирменной «педагогики». Но есть уроки, которые никому и никогда не поздно усваивать. По-крайней мере, на это хочется надеяться.
Что ещё стоит прочитать у автора: «Дэвид Копперфилд».
Виктор Гюго — «Отверженные» (1862)
Бывший каторжник Жан Вальжан, отсидевший почти 20 лет за кражу хлеба и в результате возненавидевший весь мир, встречает на своём пути католического епископа и грабит его. К удивлению повязанного властями преступника, священник вступается за него, прощает и даже отдаёт немного столового серебра. Великодушие епископа, отнёсшегося к своему грабителю по-человечески, так потрясло Вальжана, что тот решил резко изменить свою жизнь, стал зарабатывать честным трудом и под новым именем обрёл уважение среди жителей провинциального городка. Но эхо прошлых злодеяний тянется за ним в виде инспектора парижской полиции, сделавшего поимку каторжника делом всей своей жизни. Жан — лишь один из множества людей, отвергнутых привилегированным обществом, и через некоторое время невидимая стена между «отверженными» и лояльными закону гражданами превратится в самые настоящие баррикады…
Не буду скрывать: Виктор Гюго — мой любимый зарубежный классик, и один из любимейших писателей в принципе. Каждый популярный автор обладает своими достоинствами, но в произведениях этого француза есть практически всё, за что можно начать ценить литературу позапрошлого века. Эмоциональность Лермонтова, историзм Пушкина, психологический надрыв Достоевского, социальная наблюдательность Тургенева, гуманизм Толстого и его же эпичность — всего этого у Гюго в достатке. Причём речь идёт не о лоскутном франкенштейне, а о гармоничном, «породистом» сплаве, блеск которого едва ли может оставить равнодушным. Но всё-таки главная заслуга Гюго в другом. У писателя получалось создавать беспрецедентно увлекательные, но при этом глубокие, осмысленные, многослойные произведения. Это была, без сомнения, одухотворённая автором литература, которая тем не менее создавалась в первую очередь для читателя — никакого оттопыренного пальчика, никакого «я художник, я так вижу» и «жаль, немногие поймут». В каком-то смысле именно Виктор Гюго создал то, что спустя сотню лет станут называть поп-культурой, массовым искусством. Не случайно именно по его книгам создаётся такое огромное количество фильмов, мультфильмом, мьюзиклов и прочего контента. Гюго в литературе — это как Фрэнсис Форд Коппола в кино, как Queen в музыке. А «Отверженные» — его «Крёстный отец» и «Богемская рапсодия».
Продолжу играть в нехитрые аналогии. Будучи колоссальных размеров полотном с десятками (сотнями ?) колоритных персонажей, переплетающихся в водовороте сюжета, «Отверженные» воспринимаются почти как праймовый сериал HBO (порой с таким же околосектанским трепетом). Если применительно к «Большим надеждам» спойлеры могли просто испортить впечатление, то в случае этого романа за подобное кощунство могут и по голове настучать. Поэтому опишу величие книги на примере лишь небольшой части арки одного из главных героев.
Умереть — это ничего; ужасно — не жить.
Жан Вальжан был характерным порождением среды, в которой он вырос. Голод, антисанитария, насилие и полное отсутствие каких-либо перспектив — разве можно в таких условиях стать уважающим закон и частную собственность человеком ? Вот и у героя не получилось, а свирепый приговор за преступление, ставшее следствием банального нежелания видеть свою семью умирающей с голоду, едва не сделали его циничным мизантропом. Встреча с милосердным епископом изменила его жизнь. Он осознал, что если бы все люди были так же добры по отношению друг к другу, если бы искренне пытались сочувствовать чужому несчастью и помогали (пусть даже в ущерб сиюминутной выгоде), то и мир стал бы гораздо более приятным местом — а значит, никому бы не пришлось воровать и ехать на каторгу. С тех пор Вальжан старается жить по совести и однажды даже выручает объявившего на него охоту инспектора. Тот, в свою очередь, через некоторое время тоже проявляет к бывшему арестанту снисхождение, в противовес букве Закона. Но в отличие от Вальжана, представитель власти, привыкший к простым ответам и чёрно-белой картине мира, просто не смог уложить у себя в голове такое количество новых красок. Опытный легавый видал за свою карьеру много дерьма, но разум его не вынес именно нравственного диссонанса.
Жандармерия — только верхушка айсберга из прошлой жизни, который преследует стремящегося уплыть в сторону добра и света Вальжана. Дело в том, что в отличие от него большинство людей так и продолжают жить по принципу «человек человеку волк». Французское общество утопает в нечистотах классового расслоения, всё больше граждан презирают систему, из-за который они чувствуют себя ненужными, отверженными светским обществом и его охранителями. А значит, превращение социальных проблем в политические неизбежно.
Вальжан и прочие персонажи оказываются в эпицентре кровавого восстания. Но оно не сваливается, как гром среди ясного неба, как война на мирную землю у Толстого (не скрывавшего, кстати, что черпал вдохновение в творчестве Гюго). Герои в этом романе являются неотъемлемой частью той среды, которая привела к побоищу и — вольно или невольно — сами оказываются его творцами. Страница за страницей, мы наблюдаем боль и несправедливость, которые бьют по душам людей, будто спички по коробку. И когда от этих искр вспыхивает большой костёр, это воспринимается жестоким, но неизбежным поворотом истории. Но даже в таких обстоятельствах можно оставаться человеком и не совершать подлостей, иначе в обществе ничего не изменится, сколько баррикад ни возводи. В сущности, не обязательно даже выбирать сторону конфликта и искать, где там добро — достаточно всего лишь не совершать зла самому. У Жана Вальжана нет сверхспособностей, но банальная порядочность в условиях окружающего ада делает из него чуть ли не супергероя — Человека, который не пьёт кровь, не ест кал и не двигается кукухой. Героя, которого общество не заслужило, но который так ему нужен.
Учите невежественных людей всему, чему только можете; общество виновно в том, что не дает бесплатного обучения; оно ответственно за темноту, которую насаждает. Когда душа исполнена мрака, в ней зреет грех. Виновен не тот, кто грешит, а тот, кто создает мрак
Впрочем, есть у «Отверженных» и недостатки. Во первых, процесс чтения так затягивает, что можно случайно обнаружить себя с книжкой в руках за пару часов до утреннего будильника (явление, известное среди любителей сериалов как «ещё один эпизодик и спать»). Во вторых, объём произведения настолько большой, а персонажи такие «живые», что по итогу прочтения вы будете чувствовать себя осиротевшими. И образы эти из памяти не уйдут уже никогда. Возможно, именно в этом и есть настоящая сила поп-культуры — с помощью простых и понятных инструментов создавать вымышленные миры, события и персонажей, которые становятся неотъемлемой частью нашей реальности. Виктор Гюго это понимал как никто другой из его современников.
Что ещё стоит прочитать у автора: «Собор Парижской Богоматери», «Человек, который смеётся», «Труженики моря» — они, безусловно, тоже заслуживают полноценного места в этом лонге. Но хочется всё-таки уделить внимание разным авторам.
Томас Харди — «Вдали от обезумевшей толпы» (1874)
Сильная и независимая сирота Батшеба Эвердин всю свою юность усердно работала на ферме, за что получила заслуженную награду: умерший дядюшка оставил ей в наследство слегка запущенное имение с хозяйством. Девушка принимается благоустраивать новую собственность и дела идут довольно неплохо. Между тем, сердечко Батшебы просит настоящей любви. Но молодых людей в округе днём с огнём не сыщешь, а ухаживания скромного разорившегося фермера Габриэля она долгое время не воспринимает всерьёз. Случайная встреча с дерзким красавцем-офицером Фрэнком заставляет девушку растаять и потерять голову. Такой расклад не устраивает Габриэля, а ещё больше не устраивает Уильяма — респектабельного одинокого мужчину, которому Батшеба из жалости послала анонимную валентинку, но спалилась по почерку…
Было бы преувеличением написать, что про Томаса Харди в России совсем никто не слышал. Но даже среди небезразличных к литературе соотечественников найдётся не так уж много тех, кто знаком с произведениями этого английского классика. В тоже время на родине его не без основания считают одним из важнейших авторов викторианской эпохи. Об уважении к Харди говорит тот факт, что его прах был погребён в «уголке поэтов» Вестминстерского аббатства (главного церковного заведения Британии) возле Диккенса, а церемонию погребения наряду с Киплингом и Шоу посетили все высшие должностные лица Империи. Писателя и при жизни тянуло к величественным постройках: в юности был подмастерьем архитектора, много лет обучался по соответствующей специальности, чтобы потом заняться проектированием и восстановлением церквей. Архитектура — уникальный вид деятельности, требующий от человека и творческих, и технических навыков. И когда Харди уже в зрелом возрасте решил заняться литературой, первая профессия стала находить своё отражение и в его произведениях: красочность описания местности и быта населяющих её людей, глубокая прорисовка их характеров (нередко толкающих своих обладателей на импульсивные, иррациональные поступки) сочетались с филигранно выверенными линиями связи между ними, образующими порой мрачные, будто готический собор, но всё равно изящные конституции из человеческих душ.
В центре сюжета — своеобразная любовная пирамида, стоящая на недомолвках, гордыне и самообмане. Работяга Габриэль, зажиточный Уильям, нахальный Фрэнк — каждый из них испытывает к Батшебе чувства, но выражает их по-своему. Девушка же до поры до времени вовсе не торопится впускать в своё сердце мужчину и лишь иногда подливает неловкими словами воду на мельницы амурных мечтаний своих ухажёров. И ближе к финалу романа эти спокойные потоки сливаются в чудовищное наводнение, способное погубить человеческие жизни и превращающее тихую романтическую историю в настоящий психологический триллер. Не даром экранизация произведения заинтересовала в своё время Томаса Винтерберга — соратника Фон Триера и режиссёра «Охоты» (if you know).
Ведь любовь — чрезвычайно жестокий ростовщик. Расчет на громадную духовную прибыль — вот на чем зиждется подлинное чувство, когда происходит обмен сердец; точно так же и в других более низменных сделках обе стороны рассчитывают на хороший барыш — денежный либо телесный. Поэтому каждое утро, когда Габриэль взвешивал свои шансы, его чувства подвергались таким же колебаниям, как денежный курс на бирже
При не слишком внимательном знакомстве с романом может показаться, что Батшеба — просто-напросто тупая сука, и именно этот фактор становится причиной всех драматичных событий. В некоторых современных рецензиях Томаса Харди даже обвиняют в женоненавистничестве — насколько спорным получился образ главной героини. Однако если вчитываться и анализировать сюжет, столь грубая его трактовка становится просто невозможной. Осиротевшая девушка в середине XIX века без какого-либо серьёзного образования становится владелицей находящегося в упадке крупного фермерского имения, управляет десятками людей, справляется с самыми разными хозяйственными задачами и в итоге наводит там порядок, получая стабильный доход. Слабохарактерный и неумный человек просто бы не совладал с такой ответственностью, не сообразил бы внятно делегировать обязанности и т.д. Батшеба — самая настоящая бизнес-вумен, викторианская Бакальчук. И мужа она долгое время подыскивает себе вполне ответственно — никуда не торопясь и «принюхиваясь» при помощи флирта к потенциальному партнёру.
Валентинка — традиционная английская забава, которая вроде как ни к чему не обязывает. Батшеба прислала её Уильяму, и это была не насмешка над одиноким мужчиной, а сострадание к нему, желание поднять настроение. Девушка и предположить не могла, что джентельмен воспримет всё всерьёз, займётся деаноном и начнёт за ней ухаживать. Однако будучи «разоблачённой», она не стала сразу динамить своего воздыхателя и давала ему шанс проявить себя, держа на коротком поводке. Да, это была игра, но игра со стороны Батшебы вовсе не бессмысленная: на кону была её личная жизнь ! Вот только для Уильяма его сердце было совсем не игрушкой, он дорожил первыми за долгие годы чувствами к человеку противоположного пола. И ради этого человека мужчина был готов на всё…
Рациональность и трезвомыслие хозяйки фермы ломаются о Фрэнка. И действительно: связаться с едва знакомым альфачом-солдафоном и укатить с ним в закат, на время оставив всё своё хозяйство — разве такое поведение поддаётся логике ? Опять-таки, легче всего найти простое объяснение: «девки любят плохих парней, такова их природа». Гораздо сложнее попробовать разобраться и понять, почему конкретно Батшеба так быстро отдалась Фрэнку, что конкретно он смог привнести в размеренную и тихую жизнь девушки, чего не могли дать ни скромняга Габриэль, ни душнила Уильям. Томас Харди филигранно показал, как рождаются подобного рода бурные чувства и как быстро им приходит неистовый конец, оставляя в ещё недавно опьянённых от любви молодых людях лишь горькое похмелье. Но любовь — не единственное иррациональное чувство, способное выбить человека из колеи. Есть ещё как минимум гордыня, и она впоследствии играет с Фрэнком злую шутку…
Габриэль является персонажем, со знакомства с которым начитается этот роман. На протяжении нескольких десятков страниц Харди описывает быт и проблемы простого пастуха, сближает его с читателем… чтобы в какой-то момент отодвинуть на второй план. Именно таким — второплановым, необязательным вроде как человеком долгое время и ощущается Габриэль в жизни Батшебы. У себя на ферме девушка царица и босс, а все остальные лишь её свита или подчинённые. Но парень не унывает и не рвёт на себе волосы — он просто день за днём делает свою работу, при этом оставаясь рядом с небезразличной ему девушкой, давая ей советы и стараясь сделать её жизнь немного лучше. Да, Габриэль во френдзоне и прекрасно себе в этом отдаёт отчёт. Но он искренне верит, что честность, доброта и терпение позволят когда-нибудь из неё выбраться. Наивно ? Может и так. Зато из всех воздыхателей Батшебы именно Габриэль кажется наиболее счастливым человеком.
«Вдали от обезумевшей толпы» — произведение, которое противопоказано читать быстро. Его нужно смаковать с чувством, с толком, с расстановкой. Именно в таком случае можно получить от сюжета максимум удовольствия и солидную пищу для размышлений. Любовь — одна из самых популярных и важных тем в мировой культуре. Томас Харди помогает понять, почему этому чувству уделяется так много внимания и насколько в буквальном смысле опасным оно может быть при неумелом обращении. Да, у любви тоже есть своего рода «правила техники безопасности», прямо как на ферме. И будь вы самым умелым плотником, стоит быть очень аккуратным, забивая гвозди в чужое сердечко.
Что ещё стоит прочитать у автора: Тэсс из рода д’Эрбервиллей.
Эмиль Золя — «Жерминаль» (1885)
Механик Этьен, уволенный с железной дороги за драку с начальником, в поисках работы переезжает в маленький шахтёрский городок, где устраивается в бригаду к старому забойщику. Влюбившись в его дочь, тоже работницу шахты, молодой человек решает остаться. Он пытается изменить чудовищные условия труда, требует от руководства повышения зарплаты и устраивает забастовки. Вскоре мирный протест оборачивается насилием, и Этьену приходится пожинать плоды своей локальной социалистической агитации…
Эмиль Золя был одним из главных популяризаторов такого литературного стиля как натурализм. Представители этого течения старались отображать жизнь максимально достоверно, порой даже физиологично, не стесняясь самых грязных и неприятных деталей. Вместе со своими единомышленниками, Золя без всякой эстетизации писал о пороках и страданиях людей — как современных ему самому, так и актуальных во все времена. Естественно, подобный подход к творчеству отталкивал немало представителей изнеженного парижского бомонда. Многие упрекали писателя в бестолковом эпатаже, а кого-то его тексты просто-напросто пугали. Но Золя вовсе не ставил перед собой задачу вызвать у читателя примитивные эмоции. Хладнокровно препарируя на своих страницах французское общество, он таким образом создавал сильнейшие гуманистические высказывания. Раскрывая суровую, неприглядную правду жизни, подсвечивая самые тёмные её углы, он лишь хотел призвать людей делать эту жизнь немного более справедливой. Золя считал, что романтики вроде Дюма-отца витают в облаках, закрывают глаза на важнейшие социальные аспекты и слишком идеализируют своих персонажей, а творчество реалистов вроде Бальзака и Стендаля ему казалось неприемлемым компромиссом и полумерой. Неудивительно, что героями его романов обычно были не представители светского общества, а рабочий класс. Ведь именно в ходе тяжёлого физического труда и в не менее тяжёлых бытовых условия с людей зачастую слетают маски, оголяя их истинную натуру, ту самую Правду, которую днём с огнём не увидеть в чистых парижских гостиных. А чтобы запечатлеть реальность максимально скрупулёзно, писатель нередко отправлялся в экспедиции по местам действия будущих произведений. Так он поступил и в ходе работы над, пожалуй, одним из главных в истории литературы романов о протесте доведённых до отчаяния людей — «Жерминаль», ради которого Золя посетил закрытый шахтёрский городок и окольными путями оформился секретарём комитета по расследованию случившегося там кровавого бунта, который и лёг в сюжетную основу книги.
Прежняя работа Этьена считалась по тем временам отнюдь не самой зазорной в рабочем классе. Механики ж/д путей получили не так уж и мало (всё-таки технология была относительно новой и требовала определённой квалификации), условия труда были вполне терпимыми. Но в юноше кипело обострённое чувство справедливости, а стремление к самообразованию и изучение последних тенденций общественной жизни сделали из него социалиста. Этьен ударил начальника и потерял работу, но сохранил чувство собственного достоинства. В поисках средств к существованию молодой человек решил попробовать свои силы в шахтёрской бригаде. Мизерная зарплата, постоянный риск умереть или покалечиться, глухота руководства к нуждам трудящихся приводит социалиста в ужас. Но влюблённость в Катрин, дочку своего бригадира, не позволяет социалисту вновь уйти, громко хлопнув дверью и начать искать место поприятнее. Он решает начать бороться — за себя, за Катрин, за всех униженных и голодных людей в этой дыре. Ведь постоянно убегая от несправедливости и давая ей цвести, рано или поздно бежать окажется некуда.
Над ними просто издевались, когда объявили их свободными. Да, им дали полную свободу подыхать с голоду, и уж этой свободой они пользовались вовсю!
Этьен не был единственным претендентом на сердце и тело Катрин. Его коллега Шаваль тоже ухаживал за девушкой, причём делал это гораздо более напористо, грубо, в конечном итоге овладев ею чуть ли не силой. Катрин и Шаваль становятся парой, и природа их отношений олицетворяет опущенное состояние всего тогдашнего (?) рабочего класса, доминирование над ним со стороны бесстыдных хозяев жизни. Нетрудно догадаться, что во время забастовки грубиян принял сторону Власти: сначала начальства, а затем силовиков.
Поначалу Этьен старался не подавать признаков ревности. Но чем дальше заходило противостояние, которое он спровоцировал в шахтёрском городке, тем сильнее были его чувства к Катрин и тем отчётливее связывалось её избавление от личного бытового гнёта с гармоничными и справедливыми отношениями между различными классами, а значит и между всеми людьми.
Катрин ничего не ответила, только пожала плечами с покорным видом. Ну да, Шаваль изобьет ее, а когда устанет, перестанет бить. Лучше терпеть побои, чем шататься по дорогам, как потаскушка какая-нибудь. Она привыкла получать пощечины и в утешение себе говорила, что и у других девушек любовники не лучше, чем у нее. Если Шаваль когда-нибудь женится на ней, надо еще спасибо сказать.
Этьен действительно хочет радикальных перемен — и на шахте, и в обществе. При этом добиваться их он намерен исключительно с помощью мирного протеста. Однако забастовка, которую он организовывает, довольно быстро оборачивается насилием. Ведь далеко не все рабочие настолько же образованы и пропитаны духом гуманизма, как молодой социалист. Пена народного гнева поднимает со дна таких персонажей, как машинист из России по фамилии Суварин. Мужчина скептически относится к любым формам политического компромисса, он верит только в террор, в революцию, в анархию и призывает поджигать города, всеми способами уничтожая старый мир. Благородные порывы Этьена пробудили в людях не гражданское сознание, а жестокость, они позволили обрести голос и силу самым настоящим отморозкам, готовым пускать кровь без всякой рефлексии. Стремление к новому порядку породили хаос, желание сберечь жизни и здоровье людей обернулись ещё большей трагедией. Ничего не напоминает ?
Золя действительно читал и уважал Достоевского — например, его психологический детектив «Человек-зверь» был нескрываемо вдохновлён «Преступлением и наказанием». По «Жеминалю» информации в открытых источниках нет, но содержание романа не оставляет сомнений: Этьен — это породивший бесов Ставрогин. Вот только Золя в своём произведении гораздо менее ангажирован политически и, как и подобает натуралисту, старается показать сложный социальный конфликт беспристрастно, не ставя на ком-либо из его участников сатанинское клеймо. Писатель не впадает в крайности, пытаясь отобразить рабочих как абсолютное добро, а их начальников — как абсолютно зло. Его роман — это не однобокая агитка «за всё хорошее против всего плохого», его персонажи — это самые обычные люди со своими слабостями. Углекопы не идеализированы, их убогий быт во многом обусловлен не только низкой зарплатой, но и их же низкой культурой (повышать которую они не особо стремятся). Фабриканты, безусловно, эксплуатирует трудяг, но и сами в каком-то роде являются объектом эксплуатации дисбалансированной рыночной экономики. Только поставив рабочих на предел выживания они способны получать прибыль, поддерживающую предприятие на плаву. Заводы закрываются один за другим, заказов становится всё меньше, сбывать накопившиеся запасы угля становится всё сложнее, и руководству поневоле приходится снижать расходы. Вот только как это объяснить голодным рабочим в лохмотьях ?..
Нет, Золя не предлагает «отнять и поделить», он ещё в конце XIX века прекрасно понимал, какая порода людей может придти вместо буржуазии. Писатель не даёт простого ответа — он лишь ставит перед обществом вопросы. Но такие вопросы готовы слышать далеко не все. Золя гнобили во Франции, как гнобили потом Стейнбека в Америке, как называли в нулевые чернухой многие фильмы Балабанова, а позже — работы Быкова и Звягинцева. Легко отмахнуться от подобного творчества, повесить на него ярлыки, обвинить автора в непатриотизме, сгущении красок и намеренном отображении реальности как беспросветного пространства. Гораздо сложнее создать этот самый просвет для огромного количества людей, в жизни которых его действительно нет, потому что находятся они вне нашего, благополучного поля зрения. «Жерминаль» — одно из тех произведений, которое напоминает: эти люди существуют. И лучше бы они были сыты, согреты и одеты.
Что ещё стоит прочитать у автора: «Западня», «Земля», «Человек-зверь».
Ги де Мопассан — «Милый друг» (1885)
Демобилизованный из Африки парижанин Жорж Дюруа встречает своего старого армейского товарища, ставшего преуспевающим журналистом. Благодаря приглашению сослуживца, Жоржа начинает работать репортёром в местной газетёнке. Молодой человек не обладает какими-либо талантами, а похвастаться может только харизмой и приятной внешностью. Но быстро смекнув правила игры в светской тусовке, Дюруа, не обременённый совестью, начинает зарабатывать себе состоянии и статус за счёт связей с богатыми женщинами, подковёрных интриг и разного рода подлостей. Циничные жизненные установки помогают мужчине забираться всё выше и выше, а его амбиции со временем приобретают ещё и политический характер…
«Моральный импотент» — так Мопассана называли многие современники. Будучи продолжателем традиций французского натурализма, заложенных Эмилем Золя, этот писатель пошёл ещё дальше и в угоду правдоподобности отображения реальности сделал своей авторской фишкой полный, бескомпромиссный отказ от какого-либо нравственного компонента — ведь его так редко можно найти в настоящей жизни ! А значит, не место этике и на страницах его произведений. Центральное место в историях Мопассана зачастую занимают не только и не столько люди, сталкивающиеся с различными бедами, сколько люди, которые сами являются причиной неприятностей для окружающих. А оценка всех поступков, вплоть до самых омерзительных, полностью отдаётся на откуп читателю. Квинтэссенцией именно такого подхода к творчеству стал роман «Милый друг».
В мировой литературе и прежде встречались главные герои, которые творили отнюдь не благородные дела. Но Жорж Дюруа — случай особенный. Его нельзя назвать спорным или неоднозначным персонажем — он однозначный мерзавец. Выходец из крестьянской семьи, Дюруа долгое время не осознавал своего умения манипулировать людьми и всех открывающихся перед ним возможностей. Так и не получив диплома бакалавра, два года он служил в захолустной крепости на юге колонизируемого Алжира. После дембеля молодой человек решает перебраться в Париж и первое время живёт в нищите. Кроме симпатичной внешности Дюруа больше не имеет ничего – у него нет ума, нет талантов, нет связей. Естественно, нет у него и денег, однако есть огромное желание их иметь. Всё меняет случайная встреча с однополчанином и его предложение трудоустроиться к нему в газету.
Наблюдая за устройством общества и порядками в столичных гостиных, Дюруа быстро смекнул, что оно из себя представляет и как именно добиться там успеха. Крестьянские угодья, институтская скамья, солдатские казармы — везде от парня требовалось трудолюбие, терпение, саморазвитие. В журналистской тусовочке, тесно связанной со всеми этажами парижского бомонда, вполне хватало его смазливого личика, умения молоть языком и укладывать нужных женщин в постель.
Сойти за человека сведущего совсем нетрудно, поверь. Все дело в том, чтобы тебя не уличили в явном невежестве. Надо лавировать, избегать затруднительных положений, обходить препятствия и при помощи энциклопедического словаря сажать в калошу других. Все люди – круглые невежды и глупы как бревна.
Да, Дюруа филигранно вертит светское общество на болту (как образно, так и буквально). Но он же сам и является продуктом этого общества ! Цинизм, лицемерие, потребительское отношение к людям — эти пороки уже поразили всю т.н. интеллигенцию, а вместе с ней прогнила и вся Франция, вплоть до самых высоких кабинетов. Вместо того, чтобы заниматься долгой и неблагодарной реконструкцией всего здания, Дюруа предпочитает ловить момент и забираться наверх по чужим головам — пока ещё есть, куда забираться. Ведь если даже местные министры, которые вроде как должны быть наиболее благородными и порядочными представителями народа, занимаются всякими грязными делишками, то что можно взять с простого журналиста ? «Не мы такие — жизнь такая» — кредо мерзких, аморальных людей. Но в реальности такие установки частенько работают (во всяком случае, на короткой дистанции).
Каноны мировой культуры в XIX веке были таковы, что отрицательный персонаж в итоге всё-таки должен получать по заслугам, либо же усваивать жизненный урок и меняться в лучшую сторону. Но…
Как и было упомянуто выше, «Милый друг» — произведение не про мораль. Герой раз за разом творит подлости, и всё ему сходит с рук. Но в этом и есть сила романа ! В процессе чтения ты начинаешь ассоциировать себя с настоящим негодяем, вместе с ним собирая плоды собственной беспринципности — а плоды-то оказываются очень даже сладкими. И прислушиваясь к своим эмоциям в этот момент, можно многое узнать о самом себе, о собственных ценностях и даже религиозных убеждениях. Пожелаете ли вы себе такой же судьбы, как у Дюруа ? Действительно ли не пахнут деньги, даже добытые по его методам ? Или в жизни всё-таки есть нечто большее, чем статус и материальные блага ?..
Что ещё почитать у автора: «Пышка», «Жизнь».
Оскар Уайльд — «Портрет Дориана Грея» (1890)
Молодой и красивый натурщик Дориан Грей позирует для своего друга, известного лондонского художника Бэзила. В мастерской юноша знакомится с Генри Уоттоном — циничным джентльменом, живущим исключительно ради собственного удовольствия. Мужчина отравляет разум Дориана порочным мировоззрением, внушая тому, что молодость (которая позволяет вкушать разного рода соблазны) — его главное и единственное достоинство. Получившийся портрет восхищает натурщика, но одновременно и печалит. Ведь красота образа на этой картине вечна, а вот он со временем неизбежно будет терять свежесть лица, превращаясь в уродливого старика. Дориан изо всех сил желает, чтобы было наоборот: портрет старился, а сам он оставался вечно молодым. И вскоре его мечта начинает сбываться…
Не будет преувеличением заявить, что Оскар Уайльд был главным неформалом своей эпохи. Он бесконечно экспериментировал с причудливыми нарядами, не скрывал собственной гомосексуальности, то и дело будоражил общественность колкими и саркастичными заявлениями (и это будучи выходцем из провинциальной, донельзя консервативной Ирландии !). Уайльд до блеска отполировать умение быть в центре внимания и сделал Эпатаж своим вторым именем. Разумеется, многие презирали его и считали клоуном, но и поклонников было немало. Публичные выступления литератора были скорее похожи на рок-концерт или собрание секты: толпы молодых людей и девушек, крики, аплодисменты, цветы — и над этим парил пёстро одетый кумир, лениво бросающий в зал остроумные фразы, которые тут же становились мемами во всему Королевству. Но всё таки главной пощёчиной, которую Уайльд нанёс снобскому в своей массе британскому обществу, была пропагандируемая им доктрина эстетизма.
Эстетизм представлял собой одно из основных течений английского декаданса и постулировал главной ценностью не нравственность, не реалистичность, а красоту. Красоту, по мнению адептов эстетизма, нельзя судить с точки зрения морали — это разные явления, лежащие в разных плоскостях. А поиски прекрасного, эстетичного — это и есть смысл искусства, как и всей жизни. Такой вот натурализм наоборот. Основные тезисы эстетизма изложены автором в предисловии к своему самому известному произведению — «Портрет Дориана Грея». Но парадокс и уникальность романа в том, что его содержание прямо противоречит заявленной и продвигаемой Уайльдом концепции, входя с нею в своеобразную публичную полемику.
Лучше не отличаться от других. Дураки и уроды живут лучше всех. Они могут спокойно сидеть сложа руки. Они не знают вкуса побед, но и поражений никогда не испытают. Они живут так, как следовало бы жить нам всем: их ничто не беспокоит, они нейтральны, и главное – в их жизни нет тревог. Они не разрушают чужие жизни и не получают зла в ответ.
В начале романа Дориан — фактически ребёнок, «чистый лист», который могут украшать (или уродовать) своими идеями окружающие его люди. Одним из таких «художников души» молодого человека оказывается одиозный распутник Генри. Невинный Дориан вкушает его мировоззрение, словно запретный плод и начинает своё грехопадение. Не случайно ключевой разговор между ними происходит в саду — библейской колыбеле человечества, где Адам и Ева стали жертвами змея-искусителя. Таким образом, лорд Генри недвусмысленно олицетворяет злую силу, а его преклонение перед красотой, молодостью и, как следствие, всеми доступными красивым и молодым людям порокам имеет тёмную, демоническую природу.
Спустя много лет, испытав все доступные человеку удовольствия и совершив ряд ужасных поступком, Дориан осознаёт, что эгоистичная жизнь ведёт к разрушению его души. Да, лицо и тело парня по-прежнему красивы, но внутренний мир, отражением которого и становится портрет, уродуется день ото дня. И это уродство не загримировать и не скрыть занавеской — оно уничтожает личность парня, ставшего безвольным озабоченным наркоманом. Эстетика оказывается неразрывно связанной с этикой, а внешняя красота Грея, используемая в низменных целях, не способна подарить ему истинное счастье. Таким образом, Уайльд спорит не только с самим собой, но и «беспристрастными» натуралистами вроде Мопассана (см. выше).
«Портрет Дориана Грей» — это очень популярная книга, и данный факт не играет на руку её репутации в глазах «читающего комьюнити». Цитаты из произведения, как и отдельные афоризмы его автора, с конца нулевых начали оккупировать социальные сети и продолжают оставаться их неотъемлемым атрибутом до сих пор. Ванильки (помните таких ?) уступили место винишко-тянкам, те тоже вроде бы канули в лету, а один из главных шаблонов поведения «нитакой» молодёжи в интернете остаётся неизменным: хочешь показаться (остро)умным — делай пост с многозначной картиночкой и строчкой из Оскара Уайльда. «Ты любишь всех, а любить всех — значит не любить никого», ну вы поняли. А когда «Дориан Грей» называют самой любимой книгой, это, как в случае с «Алхимиком» и «Кодом Да Винчи», почти гарантированное означает: прочитал человек за свою жизнь немного (если прочитал вообще). Раскрученность романа в псевдоинтеллектуальной среде для многих поставило его в один ряд с высерами Коэльо и Дэна Брауна. И очень зря.
Это относительно короткая, лёгкая, написанная живым языком история с понятным посылом. Да, её может прочитать и осмыслить даже ребёнок — но и взрослому, неглупому человеку могут открыться в ней самые неожиданные смыслы, том числе и те, которые не считывались во время первого прочтения (если оно конечно было). Выше по тексту я сравнивал Виктора Гюго с Queen. В таком случае, «Портрет Дориана Грея» — это, допустим, Take on me. И пусть абитуриентка гуманитарного колледжа прикрепляет эту песню к своей сторис из кальяной. Вы-то наверняка прекрасно знаете, насколько группа A-ha была великой, и красоту из её мелодий не выветрит никакой дымок на двойном яблоке.
Что ещё стоит прочитать у автора: «Дориан Грей» — единственный роман Уайльда. В основном он специализировался на поэзии, сказках и пьесах. Из пьес могу порекомендовать «Идеальный муж» и «Как важно быть серьёзным».
Джек Лондон — «Мартин Иден» (1909)
Молодой моряк Мартин Иден знакомится с Руфью, девушкой из богатой буржуазной семьи, и между ними завязываются отношения. Пытаясь произвести на аристократку впечатление и получив доступ к огромной библиотеке её родителей, чернорабочий начинает заниматься самообразованием и расширять кругозор, пока однажды не загорается идеей стать знаменитым писателем. Стремления Мартина рушатся о суровую реальность: издатели не принимают его работы, денег становится всё меньше и меньше, а Руфью призывает забросить глупую затею и выучиться на приносящую стабильный доход профессию. Внезапно парню улыбается удача и его писательская карьера стремительно идёт в гору. Но став к тому моменту гораздо мудрее, Мартин осознаёт всю мелочность и ничтожество окружающего его общества — и это открытие вводит героя в затяжную депрессию…
Как и добрая половина произведения из этого лонга, «Мартин Иден» во многом вдохновлён биографией самого автора. Джек Лондон тоже был выходцем из низов, служил матросом, вместо университетов был вынужден заниматься самообразованием, а успех в литературе к нему пришёл после череды неудач и упорного труда. Американскому писателю удалось, основываясь на собственных кровью и потом выстраданных фактах биографии, создать универсальную историю целеустремлённого, идущего к своей мечте человека и об экзистенциальном кризисе, с которым ему приходится сталкиваться после обретения успеха.
Мартин попадает в высшее общество волею случая (и собственного небезразличия — он отбил от уличных хулиганов брата Руфью). Не окажись он в особняке, хранящем сотни книг и научных трудов, простой моряк никогда бы не смог в достаточной мере обогатиться знаниями и увеличить словарный запас. Любовь к аристократке и желание соответствовать её положению дала парню толчок к самообразованию. Причём связанно было это не только с внешней привлекательность девушки. Руфью воспринималась Мартином как идеал человека из светского общества — опрятная, начитанная, с хорошими манерами и умением правильно выражать свои мысли. Иден был ярым индивидуалистом, он уважал верхние слои общества и верил, что люди пробираются туда за счёт упорства и своих психологических качеств, возвышавших их над остальными смертными. Сердце Руфью олицетворяло для него ворота в этот мир сильных, благородных, уважающий искусство господ — ведь если он сможет стать одним из них, то он тоже своего рода сверхчеловек. Парень оказался подвержен философии Фридриха Ницше, очень модной в то время (да и сейчас оказывающей влияние на неокрепшие умы мамкиных циников).
Настоящий сильный человек должен быть выше жалости и сострадания. Эти чувства родились в подвалах и были лишь агонией и предсмертными судорогами слабых и несчастных.
Убеждения Мартина не выдерживают столкновения с прозаичной реальностью. Начиная писать, бывший моряк был уверен в том, что его многочисленные увлекательные путешествия, борьба с неистовой стихией и в целом богатый жизненный опыт могут оказаться интересными потенциальным читателям. Когда первые труды молодого автора отказываются печатать, он ждёт моральной поддержи от Руфью и её семьи — ведь элита общества должна понимать, насколько важна культура и какой вклад в неё может внести Мартин ! Но любимая девушка вместе с большинством окружающих относятся к творчеству парня скептически и предлагают найти «нормальную» работу.
Аристократы, которых Мартин считал образцами для подражания, оказались меркантильными и слабыми на чужое мнение людьми, живущими по непонятно кем установленным правилам и не способными ни на шаг выйти за границы устоявшихся в обществе порядков. Все их мысли плоские и лишь замаскированы обёрткой из красивых слов, также как дорогими нарядами они маскируют скудность своего внутреннего мира. Эти люди внушаемы, зависимы от чужого мнения и предпочитают сразу ставить на всё ярлыки, а не пытаться копнуть хоть немного глубже.
Когда Иден ссорится с известным журналистом, тот в отместку пишет про него обличительную статью, провозглашая писателя чуть ли не врагом общества. Тусовочка дружно отменяет парня, его книги становятся «зашкварными», от него отворачиваются почти все знакомые. А когда шумиха утихает и одно издательства решается напечатать его старую работа, про Мартина вновь начинают говорить как про талантливого писателя и его «рукопожатность» растёт подобно снежному кому. Молодой человек вновь становится уважаемым членом общества. Но деньги и слава не приносят ему удовольствие от жизни — скорее напротив: с приобретённым опытом он понимает цену всем этим улыбкам и приглашениям на званные ужины.
На первый взгляд может показаться, что концептуально «Мартин Иден» очень похож на другой роман из материала — «Большие надежды». И действительно, в обоих случаях лейтмотивом произведения служит разочарование главного героя в мире богатых и успешных людей. Однако если Пип был всего лишь наивным мальчишкой, стремящимся найти своё место под солнцем, то желание Идена стать частью светского общества носило идеологический и даже философский характер. Вот только сам Лондон с индивидуализмом своего героя был несогласен и стремился показать незавидную участь подобных людей, таланты которых отнюдь не гарантируют счастливой и беззаботной жизни. Этот роман полемизирует с Ницше подобно тому, как Bioshock спустя сотню лет заочно спорит в Айн Рэнд. Как и в случае с Кевином Левином, Лондону удалось вписать авторское высказывание в увлекательный и трогательный сюжет, который будет актуален всегда. Вы может и не планируете стать великим писателем, но мечты и амбиции имеются у большинства из нас. И эта книга получше любой «мотивационной» макулатуры способна помочь расставить приоритеты, многое переосмыслить на пути к планируемому успеху и понять, в нужном ли направлении вообще проложен путь.
Что ещё стоит прочитать у автора: «Сердца трёх», «Белый клык», «Маленькая хозяйка большого дома».
—————————————————————
О классической русской литературе есть укоренившийся стереотип — дескать, она вся такая уникально мрачная и трагичная, озабоченная социальными, философскими и политическими вопросами. И доля истины в этом действительно есть — но скорее потому, что в России достаточно поздно начинали писать детективы, научную фантастику и прочие жанровые произведения, которых в Европе и Америке хватало ещё с XIX века. Однако основную массу произведений на Западе всё равно составляли традиционные романы и повести. И, как можно, убедиться из этого материала, наиболее выдающиеся из них отнюдь не были посвящены счастливым людям, а вопросы, которые ставили перед своими читателями французские, английские и американские писатели не сильно отличались от задаваемых в России.
Добро и зло, любовь и ненависть, богатство и нищета, правда и ложь, прогресс и традиции, материальные ценности и ценности духовные — творческие люди по обе стороны Атлантики бесконечно привлекали внимание к этим темам, не забывая следить и за новинками русского искусства (а наши авторы, в свою очередь, внимательно изучали труды зарубежных коллег). И хотя в результате культурного обмена и совместного вклада в Цивилизацию некоторые из проблем, описываемых в классической литературе, постепенно стали уходить в прошлое, большинство из них, увы, остаётся актуальными и по сей день. Но читая западных классиков и сравнивая их с классиками отечественными, приходит отчётливое понимание: мы не такие уж и разные, нас в сущности волнует одно и то же, из наших глаз капают такие же слёзы по таким же поводам. И я верю, что когда-нибудь об этом факте узнает гораздо больше людей, чем сегодня — и поводов для слёз в результате станет хотя бы немного меньше.
